Метка Афины

Она с трудом маневрировала между толпами туристов. Ну почему такому количеству народа приспичило осмотреть форт Самтер в такой душный летний день? Впрочем, Аннабет быстро сообразила, что толпа спасла ей жизнь. Если бы кругом не метались паникующие смертные, римляне уже окружили бы ее и подавили числом.

Она юркнула в маленькое помещение, вероятно, когда-то оно использовалось в качестве караулки. Пытаясь отдышаться, девушка представила себе, каково это: быть солдатом Союза на этом острове в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Враги обложили со всех сторон, продовольствие заканчивается, новых поставок нет, подкрепление не придет.

Некоторые защитники форта Самтер были детьми Афины. Они спрятали здесь какую-то важную карту, потому что не хотели, чтобы она попала в руки врагов. Куда бы Аннабет ее спрятала, если бы оказалась на месте тех полубогов?

Вдруг стены заблестели. Воздух нагрелся. На мгновение Аннабет решила, что у нее начались галлюцинации. Она уже хотела бежать к выходу, как вдруг дверь распахнулась. Скрепляющий камни известковый раствор вздулся, потом пузыри лопнули, и из них наружу хлынули тысячи крошечных пауков.

Аннабет не могла пошевелиться, казалось, ее сердце остановилось. Пауки, как ковер, покрыли стены, наползали друг на друга и постепенно окружали ее. Этого не может быть, это не по-настоящему.

От ужаса на нее нахлынули воспоминания. Вот ей снова семь лет, она одна в своей спальне в Ричмонде, штат Вирджиния. Пауки пришли ночью. Они волнами выползали из стенного шкафа и ждали в тени. Она закричала и стала звать отца, но отец был на работе. Такое чувство, что он вечно был на работе.

Вместо него пришла ее мачеха.

«Я не против быть плохим полицейским», — сказала она как-то раз отцу Аннабет, когда думала, что девочка ее не слышит.

«Это просто твое воображение, — ответила ее мачеха, когда Аннабет рассказала про пауков. — Ты пугаешь своих маленьких братьев».

«Они мне не братья», — возразила девочка, и от этого мачеха только еще больше нахмурилась. Ее глаза наводили почти такой же страх, как и пауки.

«Сейчас же ложись спать, — велела мачеха. — И больше никаких воплей».

Как только дверь за мачехой закрылась, пауки вернулись. Аннабет спряталась под одеялами, но это не помогало. В конечном счете, совершенно обессиленная, она заснула. А утром проснулась, как веснушками покрытая укусами по всему телу, с глазами, ртом и носом, залепленными паутиной.

Пока она одевалась, укусы пропали, так что ей только и оставалось, что показать мачехе паутину, но та сочла это своеобразной хитрой уловкой.

«Больше никаких разговоров о пауках, — твердо сказала мачеха. — Ты уже большая девочка».

На следующую ночь пауки пришли снова. Мачеха продолжала играть роль плохого полицейского, не позволяла Аннабет звонить отцу и беспокоить его из-за такой ерунды. Нет, он не придет домой пораньше.

На третью ночь Аннабет убежала из дома.

Позже, в Лагере полукровок она узнала, что дети Афины боятся пауков. Давным-давно Афина, чтобы проучить смертную ткачиху Арахну за чрезмерную гордыню, прокляла ее, превратив в первого паука. С тех пор пауки ненавидят детей Афины.

Это знание не помогало ей бороться со страхом. Однажды в лагере она чуть не убила Коннора Стоула за то, что тот запустил к ней в кровать тарантула. Годы спустя, в Денвере, она ударилась в панику, когда на них с Перси напали механические пауки. А последние несколько недель ей снились пауки почти каждую ночь: будто они ползают по ней, душат и оплетают паутиной.

Теперь она стояла в казармах форта Самтер, пауки ее окружали, и ее кошмары становились реальностью.

Тоненький голосок в ее голове пробормотал: «Скоро, моя дорогая. Ты очень скоро встретишься с ткачихой».

— Гея? — прошептала Аннабет. Она боялась услышать ответ и все же спросила:

— Кто… кто такая ткачиха?

Пауки заволновались, принялись бешено метаться по стенам, кружить вокруг ног Аннабет, как блестящий черный водоворот. От обморока девушку удерживала только надежда, что все это иллюзия.

«Надеюсь, ты выживешь, дитя, — проговорил женский голос. — Я бы предпочла, чтобы моей жертвой стала ты. Но нужно позволить ткачихе отомстить…»

Голос Геи стих. На дальней стене, в самом центре скопления пауков, загорелся красный символ: фигура совы, похожая на изображение на серебряной драхме. Птица смотрела прямо на Аннабет. Затем, совсем как в ее кошмарах, Метка Афины вспыхнула, пауков на стенах охватило пламя, и вскоре в комнате остался только мерзкий сладковатый запах пепла.

«Иди, — сказал новый голос — голос ее матери. — Отомсти за меня. Следуй за моей Меткой».

Пылающий знак совы померк, дверь в караулку распахнулась. Потрясенная Аннабет стояла в центре комнаты, не зная, явилось ли ей видение, или все произошло на самом деле.

Здание содрогнулось от взрыва. Аннабет вспомнила, что ее друзья в опасности. Она провела здесь слишком много времени.