Метка магии

– Я не хотела, чтобы это стало лекцией, Матильда, но меня так пугает, когда я вижу, как легкомысленно ты относишься к этому заклинанию. Мне страшно даже представить, куда это тебя заведет. У магии есть правила не просто так.

Матильда знала, что ее мать права, и все эти придирки и нотации исходили от нее по причине страха за дочь. Когда впервые начались провалы в памяти, Матильда подумала, что это темная сторона магии приходит, чтобы затащить ее в тьму.

– Как думаешь, Нанна Мэй когда-нибудь сможет снова говорить?

– Теперь она говорит несколько слов. Когда это только началось, она была совершенно безмолвна. Ты помнишь? – Матильда кивнула. Тишина воцарилась как раз перед отъездом ее отца, но она никогда не думала, что эти две вещи связаны между собой. Случившееся стало для Нанны Мэй испытанием, но сила, коренящаяся в почве под нами, продолжает помогать ей исцеляться, и она очень могущественная ведьма.

– Вот почему ты заставила его уйти? – спросила Матильда.

– Да, поэтому.

– Ты никогда не говорила мне ничего из этого.

– Ты никогда не спрашивала, малышка.

Лотти медленно поднялась из кресла.

– Я знаю, ты всегда считала меня злодейкой, но между тем, как растить тебя в одиночку и присматривать за Нанной Мэй, я просто делала все, что в моих силах.

– Ты должна была сказать мне.

– Вы с отцом были так близки, и я не хотела… Ты, наверное, права, но я пыталась защитить тебя от всего, что он сделал, от того, что мне предстояло сделать. Но в итоге я держала тебя на расстоянии от всего, включая себя. Я просто… Я не знала, как заполнить пустоту, которую оставил твой отец. Я пыталась, все еще пытаюсь.

Матильда смотрела, как мама встает и поворачивается, чтобы оставить ее в покое.

– Мама?

– Да? – проговорила Лотти, оглядываясь на Матильду, в ее глазах блестели слезы.

Матильда кивнула на живот Лотти.

– Это девочка?

Лотти положила руку на живот и кивнула. Матильда открыла рот, чтобы заговорить, но тишина, воцарившаяся в спальне, сказала достаточно для них обоих.

Глава 36

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая в оранжевые и розовые цвета, давая пастухам знать, что на следующий день их ожидает хорошая погода. Матильда сидела на скамейке возле своей оранжереи, прислушиваясь к крикам тех животных, которые предпочитали прятаться в тени лунного света, как это делали ведьмы в древности.

На тропинке послышались шаги, и Матильда встала. К ней приближалась фигура в черном плаще с фонарем в руках. Она смахнула листок спереди с длинного черного бархатного платья, которое было на ней, его лиф был украшен черными жемчужными пуговицами, линия шеи и рукава были сделаны из замысловатого черного кружева, которое ее бабушка шила месяцами. Она натянула капюшон своего плаща на голову и взяла фонарь, лежащий рядом с ней, затем присоединилась к матери. Виктор наблюдал за ней с теплой подушки. Ее мать оглядела ее с головы до ног, легкая улыбка была скрыта под капюшоном.

– Готова? – спросила она. Матильда кивнула. – Спасибо тебе за это, Матильда.

– Я делаю это для Нанны Мэй; я знаю, что это много значит для нее.

Лотти мягко кивнула, затем повернулась и направилась к деревьям, держа фонарь впереди, перешагивая через сорняки и кусты. Матильда пошла за ней, последний дневной свет мерцал над ней под ветвями деревьев, избегая колючей крапивы и упавших веток. Они не разговаривали, пока углублялись в сердце леса, и душа Матильды, казалось, притихла, осознав знакомство древних деревьев.

Впереди замигал свет, и Матильда поняла, что они направляются именно туда. Она перешагнула через поваленное дерево с усеянными на нем поганками, домом для чего-то, наблюдающего за ней из глубины своего дупла, готового стать свидетелем церемонии вместе со своими собратьями-зрителями, сидящими на ветвях и выглядывающими из нор и гнезд.

Нанна Мэй стояла в центре поляны, окруженная кругом, выложенным белой галькой. Четыре предмета на краю круга представляли четыре направления земли и четыре стихии: небольшой ящик с растущей из земли хризантемой внутри, длинное белое перо, лежащее на земле, фонарь с горящей свечой внутри и небольшой котел, наполовину наполненный водой.

Ее бабушка была одета в длинную черную юбку и накинутую на плечи вязаную черную шаль, приколотую сверкающей брошью. Прямо перед ней на уровне ее колен возвышался широкий пень. На нем лежал какой-то предмет, скрытый куском черной ткани. Нанна Мэй кивком пригласила Матильду и Лотти войти в круг. Когда Матильда ступила на гальку, с высоких ветвей взлетели птицы, и пушистые белые перья дождем посыпались на нее, когда она шла к своей бабушке.

Пламя в фонарях разгорелось ярче, и Нанна Мэй улыбнулась Матильде, когда та подошла ближе, раскрыла объятия и схватила Матильду за руки. Она оглядела с ног до головы свое платье влажными, блестящими глазами, и Матильда улыбнулась в ответ, позволяя ей насладиться красотой наряда, который она собственными руками сшила на день рождения внучки.