Метка рода (СИ)

— Нет! — вскрикнула Вейя, отшатываясь, когда Тамир, содрав с плеч своих кафтан, обхватил Вейю за шею, одним твёрдым рывком оторвал её от земли, толкнул куда-то в сторону.

Вейя охнула от неожиданности, полетев в пустоту, ударилась бы о твёрдую постель, но сильные руки не позволил упасть, задержав чуть, и Вейя только плюхнулась кулем на меха. Подступавшие слёзы жгли, трясло неведомо отчего — предчувствие неизбежного залегло щемящей тяжестью в глубине живота. Вейя отползла к решётчатой стене, развернулась, подбирая ноги, распахнула глаза напугано, уставившись затравлено на Тамира. Теперь он оказался в свете костра, что горел позади, очерчивая яркой каймой его сильное закалённое сталью тело. Голый по пояс, в грубых портах, посаженных низко на бёдрах, что открывали плоский живот и тонкую полоску волос до самого паха. Широкая грудь и плечи — будто весь отлит из латуни, а на руках жгутами вены проступали. Вейя успела заметить отметины на его дышащем мощью теле, самая приметная была на правом боку, похожая на какую-то вязь — Вейя не успела рассмотреть, Тамир двинулся к ней. Не успела она опомниться, как он собрал в гости ворот рубахи, со звонким треском разодрал его до самого пояса, сдирая как ненужную, только мешавшую тряпку. Вейя ещё никогда не была обнажена ни перед одним мужем. Взгляд Тамира из-под чёрных бровей, помимо гнева, налился жаром, будоража сильнее. Он подтянул её за ноги к себе, Вейя прикрыла голую грудь руками, но он тут же сжал запястья, раскрывая, придавливая к постели, посмотрел на неё, но только не на открытое для глаз тело, а в лицо, в самую душу смотрел, вспарывая Вейю, будто ножом, своей бившейся, как степной вихрь, яростью и страстью необузданной, даже дыхание в горле застряло. Весь он был горячий, как раскалённое железо. Тамир всё же посмотрел вниз. Вейя дёрнулась всем телом от вспыхнувшего стыда и смущения, поднялась волна жара к самым щекам.

— Не дёргайся, Намар, иначе поврежу тебя, — пророкотал угрозой его голос сверху, будто гром с утробы неба.

И Вейе ничего не оставалось, как подчиниться, заглушая бившееся камнем о рёбра сердце. Сомкнула веки и отвернула лицо, когда его губы скользнули по шее, оставляя гореть кожу от касания, дух потеряла, как его губы сомкнулись на вершинке топорщившегося от холода соска, ласкал языком и зубами, разгоняя  ещё больше дрожь и какую-то мучительно зыбкую томительную боль, от которой хотелось выгнуться, высвободиться или, напротив, ещё больше почувствовать. Тамир отстранился, проговорил что-то невразумительное — Вейя не поняла, тяжело дыша, замерла, вдыхая терпкий горячий запах кагана, что затапливал ум свинцовой тяжестью с каждым рваным вдохом. А следом почувствовала ладонь его грубую на своём колене, тихо всхлипнула, когда он развёл их в стороны, втискиваясь между её ног, снимая с себя порты, скользя гладкой горячей кожей, под которой перетекали бугры мышц, толкнулся, прижимаясь, давая почувствовать вздыбленное естество, что давило в неё сильным напором желания, поднимая новую волну стыда и страха. Колени Вейи задрожали, она свести их попыталась, вытеснить его, да только согнула, сжимая его узкие бёдра, сильнее дразня. Не успела толком приготовиться, Тамир отстранился и толкнулся, устремляя вглубь тела Вейи, а она вздрогнула, чувствуя вторжение чего-то огромного и горячего, вцепилась пальцами в мех, сжимаясь, не пуская, прокусывая губы до крови. Тамир выругался на своём языке гневно, дыхание его обжигающее сорвалось, комом прокатилось по влажному от слёз виску. Опёрся с обоих сторон от неё руками, нависая глыбой сверху, расталкивая ноги шире, снова толкнулся резко, твёрдо, желая только одного — ворваться, внутри скорее оказаться. Вейя коротко и резко глотнула воздух, всхлипнув, дёрнувшись, отстраняясь от него, когда он всё же прорвался, в глазах даже потемнело от режущей боли, что разлилась между ног. Тамир остановился на миг, но нисколько не отстранился и ей не позволил, продолжа растягивать её, собой заполнять, сжал в пальцах подбородок Вейи, вынуждая посмотреть на него. Вейя почти ничего не видела от поглощавшей ненависти, что сворачивалась холодной змеёй на груди, за то, что боль ей причиняет. Через застилающие слёзы видела только, как строго сошлись его брови, а в глазах метнулось недоумение и понимание какое-то, смягчая взгляд, но его тут же смыло новой волной ярости. Он опустился на локти, сжал кулаки, склоняясь, у виска, качаясь, что-то прорычал сквозь сжатые зубы, сгрёб растрепавшиеся по меху ещё влажные спутавшиеся волосы Вейи в кулаки, зажимая её затылок, отстранился, но только чтобы снова толкнуться, поднимая новую волну жгучей боли, но теперь уже не такой резкой, размеренно задвигался, врываясь грубыми напряжёнными толчками в её тело всё глубже и глубже с каждым разом. А Вейя упиралась в его грудь ладонями, морщась от сухости и жжения, чувствуя, как всё больше и больше разжимает её каждым рывком, что становились всё быстрее и ритмичнее.