Метка рода (СИ)

Вейя отвернулась, отошла к своему ложу. Не хотелось верить и допускать мысли, что она причина, что это из-за неё Огнедара так убивается. Так тесно стало рядом с ней и неловко, что Вейя вещи складывать принялась, да бросила всё, пошла очаг растапливать: тепло поддержать, что собиралось в жилище травным духом. Да пальцы, как бы Вейя ни отвлекалась, всё равно подрагивали: тяжело было в молчании затянувшемся тягостным грузом пребывать. На языке так и собирались слова разные, да что она скажет? Нет оправдания тому, что произошло за эти последние дни между ней и каганом, что затянули Вейю в безумном вихре всего: и боли, и потери, и отчаяния, и новых неведомых ей чувств неуправляемых совершенно, что распаляли, вынуждая гореть, как бы отчаянно ни душила их в себе, прятала — никак не могла справиться. Вейя даже пожалела, что вернулась так скоро — лучше бы на месте оставалась, пока не уляжется тут всё, а теперь только глаза прятать, хоть Вейя ни в чём не виновата. Почему же так мучительно находиться рядом?

Пока Вейя вещи свои раскладывала, Огнедара поднялась, да всё равно как-то тяжело передвигалась, собираясь помалу в таком же липком, как паутина, молчании. Хоть бы рассказала что, разорвала пелену, и Вейе на ум, как нарочно, ничего не приходило. Ругалась на себя в мыслях, суетясь излишне.

— Голодная, небось, — вдруг сказала Огнедара, гремя посудинами на полках. — И отвар тебе выпить нужно, если помнишь.

Вейя плечи приподняла, сжимая лоскут ткани, который вытащила, перекладывая бестолково с места на место, но занятие теперь есть — нужно сшить себе рубаху ещё одну — лишней не будет. Этим и займётся. Переведя дыхание, повернула чуть голову.

— Нет, не хочу ничего.

Какая там еда, когда ком так и встал в горле, и мутило от волнения, хоть со вчерашнего полудня ещё ни кусочка не съела снеди. Как теперь с ней сжиться? Как разговаривать? Когда Вейя ей помехой стала большой, как ни обходи стороной, а теперь каждый раз спотыкаться будет на то что меж ними пролегло с того мига, как Вейя за Арваном пошла, с того мига, как Огнедара в стан кагановский привела её, помочь решившись. Приблизив то, что можно было бы избежать, наверное, но, если бы не этот случай, кто знает, удалось бы приблизиться к отцу хоть на шажок?

— Надо есть через силу, — ответила чуть холоднее.

Сердце заколотилось гулко. Вейя сжала отрез льна в пальцах и тут же выпустила, разворачиваясь, чтобы сказать то, что толкалось на поверхность и рвалось излиться, как река через прорвавшуюся плотину. Что не по её вине, и что больше всего ей дорог тот, кому, быть может, сейчас помощь нужна, кто в беде сильной, сказать о том, что рвало сердце болью от потери. Но слова так и застряли в горле — низкая дверь отворилась, впуская шум уличный внутрь.

Вошла Миронега. Она коротко глянула на Вейю потом на Огнедару, растерянность и взволнованность всплеснулись в её глазах открытых, чистых. Её появление и развеяло грозовые тучи, что успели сгуститься над Вейей. Миронега принялась рассказывать всё, что успела где-то услышать, и за её щебетанием буря внутри совсем поутихла. А потом девушки надумали проводить отряд Тамира, но Вейя не пошла с ними — не хотелось ловить на себе взгляды разные, не хотелось видеть, как смотрит на него Огнедара — почему-то это больше всего холода нагоняло, хотя, признать, одним глазком увидеть надеялась ещё кагана, но Вейя поняла, одёрнув себя, что ни к чему это, отринув все порывы лишние.

Оставшись одна, Вейя себя в порядок привела немного, замечая в сумрачном жилище, освещённом очагом и скудным пасмурным светом, проступавшие всё ярче следы на коже повсюду, напоминая Вейе постыдную ночь. Щёки вспыхивали от воспоминания горячей необузданной страсти Тамира, с которой брал её, захватывая в плен свой, хоть не должно то волновать — она ведь делала то, что хотел он, но всё равно стыд брал, и штормило всё больше. Ничего, пройдёт со временем, а его у Вейи теперь было достаточно, чтобы упорядочить свои мысли, улечься чувствам. Как прояснится голова, можно уже будет и подумать обо всём, как дальше быть, когда Тамир весточку привезёт худую иль добрую, ведь помнила своё обещание, данное ему, себя отдавая.

Снаружи, кажется, стихать стало, а уже вскоре вернулись и Огнедара с Миронегой.

Вейя уткнулась в полотно, сшивая край рубахи, что успела выкроить на одном из привалов. Так и не подняла глаз, сидя у очага за шитьём. Слушала молча тихую беседу девушек. Но каждый раз, когда в разговоре их имя кагана раздавалось, в груди жар разливался. Странно это было, непонятно для Вейи — что творилось с ней? И так до ночи, когда уже света костра стало не хватать, и веки сделались тяжёлыми от утомления, а пальцы, которые Вейя уж поисколола все, болели. Едва только работу свою отложила, как дверь жилища вдруг отворилась, и на пороге появилась хазаринка молодая, коих в селении было не так уж и много среди мужей. Чёрные брови дугами приподнялись, когда она обвела каждую из девушек взглядом, что повернули к ней головы в ожидании.

Глава 70