Метод инспектора Авраама

Авраам ждал Марьянку у входа в гостиницу после того, как освободил свой номер и сдал чемодан на ресепшн. Снаружи все еще было темно и очень холодно. На девушке были те же джинсы, что и накануне вечером, и черная водолазка, а на голове красовался клетчатый берет набекрень. Выглядела подруга Гийома совсем не как полицейская.

– Как спалось? – спросила она израильского гостя.

Они пошли пешком по авеню Брюгманн, на этот раз выведшей их на широкую площадь, с которой в солнечном рассвете открывалась панорама города. Марьянка шла очень быстро, и инспектор с трудом поспевал за ней.

Пока они стояли на площади Полер и смотрели на крыши домов и на голубые и оранжевые церковные башни, Авраам Авраам закурил сигарету и попросил задержаться на несколько минут, чтобы впитать в себя этот вид. Марьянка возразила:

– Надо двигаться дальше. Есть еще куча всего.

Израильтянин не знал, получает ли она удовольствие от этого бега, или же просто сопровождает его из чувства долга.

Чтобы согреться, они зашли в маленькую кафешку на углу улицы, где начинался старый город и находилась штаб-квартира полиции.

– У нас в распоряжении четверть часа, – сказала девушка.

Две пожилые женщины, стоящие за деревянным прилавком, поприветствовали их.

– С добрым утром, детки, – сказали они, и Марьянка расцеловалась с обеими. За несколькими столиками сидели первые посетители, по большей части усатые старики. Авраам Авраам снял плащ и вдохнул аромат кофе. На столиках были разбросаны спортивные газеты.

Что его удивляло потом, когда он вернулся в Израиль и вспоминал то утро с Марьянкой, так это то, что между ними не было никакой скованности. Он расспрашивал девушку, и она рассказала, что приехала в Брюссель четырнадцать лет назад, когда ей было тринадцать. Так инспектор узнал, что она младше его больше чем на десять лет. Ее отец решил уехать из Югославии сразу после того, как страна развалилась, но пришлось ждать несколько лет, пока он нашел себе постоянную работу в Брюсселе. Через шесть лет после прибытия в Бельгию Марьянка подала прошение на бельгийское гражданство и через несколько месяцев получила его.

– Твой отец тоже полицейский? – спросил Авраам.

– Не совсем так. Он – тренер по карате, – улыбнулась его спутница.

– Да ну? Тренер по карате?

– Ага. А почему бы и нет? Но не только. Он еще и преподаватель в духовной семинарии в Льеже. Отец – человек особенный, тебе было бы интересно с ним побеседовать.

– Преподаватель в духовной семинарии, то есть священник? – уточнил Авраам Авраам, и Марьянка рассмеялась.

– Он не может быть священником. Он женат, и у него дети. Он мечтал стать священником, но тут встретил мою маму, и планы изменились.

– И ты тоже обучена карате?

– Конечно. Он учил меня все время, пока я была ребенком.

Когда Марьянка улыбалась, личико у нее становилось детским. И очень веселым.

– А тебе не было трудно, когда ты переехала сюда? – спросил инспектор.

– Нет. Почему трудно?

– Потому что ты оставила друзей и дом.

– Ни капли. Мой дом здесь. Мы ездим на родину летом раз в два-три года – и меня сразу тянет в Брюссель. Там у меня ничего не осталось.

Потом Авраам спросил, не из Любляны ли она. Это был единственный город, название которого он знал, и девушка сказала, что родилась и выросла в Копере – в порту на Адриатическом море.

Это был знак.

– Невероятно! – воскликнул инспектор. – Вот теперь я знаю, где находится Копер!

– А что? Кого ты забыл в Копере? – удивилась девушка.

«Парнишку шестнадцати с половиной лет», – хотелось ответить Аврааму. Он рассказал ей про Офера, который раз утром вышел из дома в школу и не пришел туда, и с тех пор считается пропавшим без вести. О его отце, вернувшемся домой после плавания. И о названии Копер, которое прозвучало в беседе с отцом и, с точки зрения Авраама, было первым знаком того, что картина начинает заполняться деталями. С тех пор не случилось ничего особенного, пока позавчера не обнаружился ранец Офера.

Четверть часа, отведенные им Марьянкой, давно прошли. Девушка заказала им обоим еще по чашечке кофе и сказала:

– Думаю, что в Копере вы его не найдете. Там не так много туристов.

– А как он выглядит? – спросил израильтянин.

– Провинциальный городок, красивый. Я с детства помню по большей части порт. Утром по воскресеньям мы с папой ходили туда гулять с собаками.

* * *

Через три часа они уже повидали все, что следует посмотреть в Брюсселе. Статую мальчика, писающего на голландского завоевателя. Гору Искусств с превращенными в музеи королевскими дворцами, с конной статуей короля Альберта I и со статуей его супруги герцогини Елизаветы – эти два изваяния навеки обречены любоваться друг на друга с двух сторон дороги. Марьянка показывала гостю Брюссель с гордостью, будто этот город был ее достоянием. А может, так оно и сталось… Авраам Авраам все время просился отдохнуть. Они отказались от обеда и, чтобы сэкономить время, стоя поели бельгийские вафли. И все-таки время утекало. Осталось меньше двух часов.