Метод римской комнаты

В участке Илью Алексеевича уже ждал Шептульский. Из доклада филера следовало, что никаких подозрительных действий нотариус Богданов вчера не произвел – до вечера принимал посетителей у себя в конторе. А вот из числа господ, нанесших ему визит, Илью Алексеевича заинтересовал некий хромой, который, со слов Кузьмы Гурьевича, провел у Богданова не менее получаса. Нос слегка свернут на сторону, голос с гнусавинкой – не тот ли это шкандыба, что продает на улицах фальшивые перстни и вытягивает из добропорядочных господ деньги за битое стекло под видом мейсеновского фарфора?.. «А вот это уже кое-что, – подумал Ардов. – Стало быть, Богданов водит дела с самым откровенным мошенником? Поворотец!..»

Илья Алексеевич дал Шептульскому новое задание и обернулся к Облаухову. Чиновник только-только разложил на столе завтрак и мазал маслом булку. Перед ним переминался рябой мужик в красной рубахе с хомутом через плечо.

− Ваше благородие, а что будет за кражу хомута?

− Два дня аресту, − ответил Облаухов, отхлебывая чаю.

Мастеровой сбросил хомут на стол.

− Сажай меня, ваше благородие, – согласился он. − Два дня посижу.

− А у кого украл-то? – так же индифферентно полюбопытствовал чиновник.

− Да тут такое дело, − доверительно склонился над столом мужик. − Едут ко мне теща с тестем − из деревни гостить. Нет мочи их, собак, терпеть. Хочу отсидеться.

Мужик подмигнул в расчете на понимание.

– А ну давай катись-ка отсюда! – строго окоротил его Облаухов. − Тут тебе не приют.

Привстав, Константин Эдуардович сорвал картуз с мастерового и швырнул к выходу. Мужик испугался и скукожился.

– Пошел вон, тебе говорят! – прикрикнул чиновник.

Затравленно озираясь, посетитель с хомутом выбрался из участка.

− Совсем очумели, − кивнул вослед наглецу Облаухов, заметив Илью Алексеевича. – Думают, у нас тут постоялый двор. У нас тут не приют! – крикнул он в сторону двери и вернулся к чаепитию.

– Константин Эдуардович, – обратился к нему Ардов, – а возможно ли по нашей картотеке узнать данные о преступнике?

– А как же! – уверенно ответил чиновник. – В департаменте наше собрание другим участкам в пример ставят! Шутка ли – полторы тыщи карточек!

– В таком случае прошу вас о помощи.

– Со всеусердием, Илья Алексеевич. Как фамилия?

Ардов растерялся.

– Так фамилия-то как раз и неизвестна.

– Виноват, ваше благородие. Если преступник скрывает фамилию либо называется вымышленным именем, установить личность не представляется возможным. Дайте фамилию – и уж я вам всю его подноготную на блюдечке поднесу.

– А без имени? По описанию?

– Ну, разве только перебирать по порядку, пока не наткнетесь на нужную.

– Что за чушь ты городишь, Константин Эдуардович? – вступил в разговор Жарков, пришедший на работу, как всегда, с некоторым опозданием. – Дай ключи от архива.

Облаухов посмотрел на криминалиста с выражением сожаления и испуга.

– Петр Палыч, вы же знаете, Евсей Макарыч запретили пользоваться картотекой без его личного разрешения.

– А, понимаю, – с напускным смирением отозвался Жарков. – Подождем Евсея Макарыча. Заодно расскажем ему, как ты за взятки паспортные книжки ремесленным выдаешь. Идемте, Ардов, – обернулся он к Илье Алексеевичу.

– Я не за взятки! – воскликнул Облаухов и тут же спохватился, что сделал это слишком громко. – Не за взятки, – перешел он почти на шепот. – За них артели ходатайствуют. Как за надежных работников и исправных налогоплательщиков. Я о государственной выгоде пекусь, Петр Палыч, а не о личном.

– Ключи дашь?

– Вам – в виде исключения, в знак дружбы.

Облаухов отомкнул особую настенную ключницу и протянул ключ. Жарков повел Ардова по коридорам.

– Бюстик был в деле! – сообщил он на ходу.

– Вы обнаружили кровь?

– Да. С высокой долей вероятности это кровь штабс-капитана. По крайней мере, группы совпадают. Да и вмятина от удара на затылке вполне соответствует геометрии предмета. Вы не перестаете меня поражать, Илья Алексеевич.

Дойдя до нужной двери, криминалист принялся возиться с замком.

– Думаете, все-таки этот психолог?

– К смерти штабс-капитана он определенно имеет отношение…

– Учитывая орудие убийства, можно предположить, что преступление не было заранее подготовлено – схватили первое, что пришло под руку. Словом, звезданули при аффектации… Такое чаще всего не без участия женщины происходит. Но вот кто и зачем стал колоть бессоновских клиентов булавками – ума не приложу. Это уж совсем какая-то гофмановщина.

– Бессонов кем-то очень напуган, – поделился мыслями Ардов. – Похоже, кто-то его шантажирует.

– Думаете, хромой и есть убийца?

– Мне надо еще кое-что выяснить, – уклончиво ответил Илья Алексеевич.

В архиве стоял полумрак. В косом столбце света от единственного зарешеченного окна под потолком плавали пылинки. Помимо бертильонажной картотеки, представлявшей собой целую стену выдвижных ящиков с бирками, в подвале имелись многочисленные стеллажи и шкафы, туго набитые архивными делами. Похоже, бумаги здесь не разбирали с самого их помещения – только добавляли новые связки.

– Это старые расследования? – уточнил Ардов.

– Они, – отозвался Жарков, зажигая спичку.