Метод римской комнаты

К немалому удивлению собравшихся, через полминуты позиции на доске были почти восстановлены. Время от времени молодой человек на мгновение замирал и смотрел перед собой, словно нужное расположение фигур было запечатлено в воздухе невидимым образом. Подоспевший Облаухов хотел было отчитать своевольного посетителя, но осекся, получив знак не вмешиваться.

Тем временем последняя фигура — белый ферзь — заняла свое место. Завершив расстановку, молодой человек взглянул на господина с лысиной:

— Сейчас ваш ход, не так ли?

Тот икнул и неуверенно посмотрел на соперника. Не дожидаясь ответа, странный господин переставил черного коня.

— Шах и мат, — молвил он самому себе.

Потом поднял голову и обернулся к строгому офицеру c детской улыбкой:

— Вы проиграли, ваше благородие.

Только после этих слов общее оцепенение спало, послышались возгласы удивления и восторга. Победитель принялся с чувством трясти руку, только что сделавшую решающий ход.

— Ну, вы даете… Признаться, позиция не казалась мне выигрышной… Как вы так разглядели, господин…

— Ардов, — представился молодой человек. — Илья Алексеевич.

— А я Шептульский, филер. Это Андрей Андреич Спасский, — кивнул он в сторону розовощекого письмоводителя с песочными часами. — В некотором смысле тезка нашей части… А это вот — позвольте представить — господин фон Штайндлер, Оскар Вильгельмович, — указал он на тощего чиновника. — Старший помощник пристава.

— Ардов? — переспросил чей-то голос.

Присутствующие вмиг вытянулись и замолчали. Ардов обернулся. Перед ним стоял корпулентный господин майор с пышными седоватыми усами, а также рядком наград на груди, включая орден Льва и Солнца от шаха персидского. Сомнений быть не могло: хозяином третьего отделения Спасской части был именно он — пристав Троекрутов Евсей Макарович. Он уже некоторое время наблюдал сцену и слышал, как посетитель представился. По нахмуренным бровям можно было подумать, что пристав силится вспомнить, откуда ему знакома эта фамилия.

— Совершенно верно, — Ардов протянул листок бумаги. — У меня прошение. Я хотел бы заступить агентом по сыскному делу.

Еще не понимая, что все это значит, Троекрутов на всякий случай принял бумагу, бросив быстрый взгляд на фон Штайндлера.

— Что? Каким еще агентом? — пробормотал он и сделал вид, будто углубился в чтение.

— Не представляется возможным! — поспешно объявил старший помощник. — Это место занято.

— Вот как? — удивился Ардов. — А я слыхал, что прошлый агент трагически скончался и сейчас это место вакантно.

— Может, оно и вакантно, — осторожно согласился пристав, — но с чего вы взяли, что…

В этот момент из кутузки донесся крик задержанного:

— Евсей Макарыч, отпусти! По наговору сцапали, не виновен!..

— Что ж за день-то такой…

Троекрутов попытался сделать вид, будто ужас до чего раздражен бедламом в участке, и вернул прошение.

— Виноват, господин Ардов. Не имею такой возможности. — Пристав развернулся было идти к своему кабинету.

— Но ведь у вас вакансия, — не отступал Ардов.

— Что же, что вакансия?

Обернувшись, Троекрутов пожал плечами. В поисках поддержки он опять посмотрел на старшего помощника. Тот мгновенно возник перед просителем, грудью защищая начальника:

— Для этой должности, господин Ардов, необходимо соответствующее образование.

— Да, — пристав выглянул из-за плеча фон Штайндлера. — У вас как с образованием?

Ардов извлек из внутреннего кармана аттестат.

— Вот. Цюрихский университет. Юридическое отделение.

Чиновники переглянулись — дело принимало щекотливый оборот: не каждый день в третий участок Спасской части приходили выпускники Цюрихского университета. Да что там, никогда не приходили!

— Неплохо… — неуверенно произнес пристав.

— Хотя у нас тут, знаете ли, свои особенности, — на всякий случай уточнил фон Штайндлер.

Приставу предстояло принять единственно верное решение, а каково оно — пока оставалось неясным. Пришлось Евсею Макаровичу пригласить молодого человека к себе в кабинет для детальных расспросов. Чины полиции отправились по рабочим местам, а к фон Штайндлеру тут же поднырнул филер Шептульский:

— Виноват, Оскар Вильгельмович. Партия выиграна, не изволите расплатиться?

Скорчив козью морду, фон Штайндлер протянул рубль.

В кабинете Троекрутов долго пил воду из стакана, разглядывая Ардова.

— Давно вернулись в Петербург? — наконец поинтересовался он.

— Два дня назад. C огромным желанием приносить пользу Отечеству.

В прозвучавшей фразе не было ничего необычного — пристав и сам любил пройтись на тему судеб Отечества и его недремлющих врагов. Но одно дело — разглагольствовать об общественном служении где-нибудь на приеме у генерал-губернатора, и совсем другое — в обычной, так сказать, жизни. Словом, было в облике этого соискателя места агента сыскного отделения что-то странное, необычное. Счесть его за сумасшедшего, может быть, и не было оснований, но бледный цвет лица, круги под глазами, некоторая нервозность во всем облике вполне обоснованно внушали опасение.