– Не знаю. С одной стороны, если вылечить доктора Линна, то он вряд ли сможет продолжать работу в лечебнице, так как его бессознательное уже прочно установило связь между больницей и собственным сумасшествием, то есть нужно будет стереть все его воспоминания, связанные с кабинетом, а это целое помещение. К тому же мистеру Линну придется держаться от лечебницы и всего, что с ней связано, подальше, в противном случае, даже несмотря на устранение целой комнаты из внутреннего мира, его болезнь вновь появится и распространится на оставшуюся комнату – спальню, тогда понадобится новое лечение… Тревор уже лишился обстановки в одном помещении, которую я не смогу восстановить; моя терапия сотрет второе. Мы можем сделать его здоровым, но какой будет его жизнь? Работы в лечебнице у него не останется. Кроме одиночества, Линна вряд ли что-то ждет. Я правда не знаю, Фрэнк. Не знаю, как следует поступить, поэтому и решил посоветоваться с тобой.
Профессор Дежайн снова посмотрел на жужжащего Тревора.
– Передо мной еще ни разу не стоял такой выбор, – с этими словами Фрэнк отстегнул ремни и помог доктору Линну выйти из кабинета.
– У нас есть неделя? – спросил профессор, уже находясь в дверях.
– Может, меньше, все зависит от того, насколько быстро будет идти деформирование.
– Понятно, спасибо, Вильям, большое спасибо.
Фрэнк закрыл за собой и Тревором дверь. Выбор и правда предстоял очень непростой. Линн был уже в возрасте. Лишить его воспоминаний о больнице и практике означало лишить его практически всего, ведь он провел в лечебнице больше половины своей жизни. К тому же содержимое одного из помещений в его бессознательном уже было безвозвратно утеряно. После лечения осталась бы только спальня. Если бы не болезнь, Тревор через два года вышел бы на пенсию. Хотя, возможно, что это как раз и повлияло на его выбор своего будущего.
Ближе к вечеру Сидни по телефону уведомила Вильяма о новой пациентке, записанной к нему на следующую неделю, в четверг. Харту оставалось надеяться, что случай этой Эмили Монес не будет сложным и ко дню театрального представления, на которое его пригласил Томас, уже удастся освободиться.
…День приходил на смену дню, звонка от Фрэнка Дежайна так и не последовало. Наверное, оно было и к лучшему.
«В этом мире относительности помощь может принимать разные формы. Тревор Линн нуждался лишь в том, чтобы о нем заботились как о пациенте и не пытались вылечить его психическое расстройство. Когда человек сталкивается с выбором, аналогичным тому, что выпал на долю профессора Дежайна, он вступает в конфликт с собой. Если ты считаешь своим долгом спасать людей, то каково же осознавать, что есть тот, для кого спасение будет заключаться в отсутствии помощи с твоей стороны. Принципы морали теряют четкие очертания, когда индивид сталкивается с подобным. В профессии доктора этот момент особенно выражен, так как порой он лечит тех, кто, возможно, в этом и не нуждается. В таком случае человека делают здоровым против его воли.
Так или иначе, для всех людей не может быть общего критерия нормальности (в плане стандартности мышления и мировосприятия). Этому критерию может соответствовать большинство; остальных, кто отличается от массы, принято считать другими, неадекватными и так далее, обосновывая тем, что людей из последней группы немного, они находятся в меньшинстве. В этом плане их можно назвать уникальными. А уникальные случаи требуют, пожалуй, нестандартных решений».
«Если человек почти постоянно сосредоточен на происходящем в окружающей действительности и совершенно не уделяет времени своему внутреннему миру, то в конце концов он приходит к состоянию эмоционального пресыщения. Когда ты смотришь только вне себя, и при этом твой внутренний мир находится в сильной зависимости от внешнего, ты часто испытываешь стресс (на самом деле неважно, положительный он или отрицательный, радость тоже нагрузка, хотя, по сравнению с печалью, более приятная). Это в конечном счете приведет к альтернативе: либо индивид найдет приемлемый для себя способ эмоциональной разгрузки (порой эти способы выходят за рамки морали), либо же он начнет деформировать, разрушать свой внутренний мир.