Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор

И в кабинет вошел Фрэнк, тот самый Фрэнк Дежайн, директор лечебницы. Он был одет в свой фирменный черный костюм, большей частью скрытый под идеально белым халатом.

– Добрый день, Вильям. Я могу присесть? – Харт кивнул в ответ, и Фрэнк сел в кресло напротив. – К тебе был записан, не без моих усилий, один пациент, который, как мне кажется, будет отличной проверкой на прочность и для тебя, и для твоего нестандартного метода лечения.

Он немного помолчал, изучая реакцию Харта, пытающегося найти хоть какое-то темное пятнышко на халате Фрэнка, а затем с улыбкой продолжил:

– Ты, как всегда, по-своему внимателен к словам собеседника. В общем, я это все к тому, что твой следующий пациент на девяносто девять целых девять десятых процента безнадежен. Поэтому если ничего не выйдет, то тебе не стоит из-за этого переживать; если же у тебя получится его вылечить, то твой метод поднимется на новую высоту, прежде недосягаемую.

С этими словами Дежайн встал, пожелал Вильяму хорошего дня и удалился. Внимание Харта переключилось на картину с водопадом. Фрэнк ни разу не заходил к нему с целью лично представить пациента. По этой причине Вильям был крайне заинтригован и стал ждать, когда же ему принесут личные данные, историю болезни и остальную информацию о безнадежном пациенте. Но Харту так ничего и не принесли. Вильям не стал никого беспокоить своим любопытством, остановившись на мысли «всему свое время», и прошел в скрытую за замаскированной дверью комнату.

* * *

На следующий день между десятью и одиннадцатью часами Вильяму позвонила Сидни и сказала, что минут через пятнадцать к нему придет новый пациент. Странно, что до сих пор ему не предоставили совершенно никакой информации. Такое было возможно, если больной раньше не обращался в лечебницу, но даже тогда было бы хоть небольшое досье. Вильям решил оставить все как есть: в конце концов, об этом пациенте его приходил уведомить сам Фрэнк Дежайн, а значит, случай входил в число нетипичных.

Менее чем через десять минут раздался сильный стук в дверь. От первого удара у Харта даже сложилось впечатление, что кто-то с разбега врезался в нее. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел крупный мужчина в форме то ли полицейского, то ли охранника и отдал Вильяму какие-то документы в файле. Присмотревшись, Харт понял, что это как раз таки досье. И пока он извлекал бумаги из файла, два других массивных джентльмена в идентичной форме вкатили в кабинет инвалидную коляску, к которой был привязан за руки и за ноги юноша лет девятнадцати. Он сидел в смирительной рубашке, рот закрывала пластмассовая пластина черного цвета, а глаза наполняла демоническая ярость. Нетрудно было догадаться, кто из присутствовавших находился в кабинете в качестве пациента. Видимо, для этих ребят в форме Вильям слишком медленно реагировал на все происходящее. Один из стоявших громко отчеканил, что они вернутся за «Объектом 402» в шесть часов вечера, после чего все трое быстро удалились. У Харта были какие-то вопросы, но к тому моменту, как они сформировались в его голове, он остался один на один с пациентом.

Объект 402, как его назвали, не отрываясь следил за Вильямом. Он же тем временем изучал досье и скрывал свое удивление тому, что у этого юноши совсем не было двери в бессознательное, – Харт четко ощущал, что попасть во внутренний мир необычного пациента может в любое мгновение. Само досье состояло из пяти листов – на трех перечислялись тюрьмы, где Объект 402 (такое имя было указано рядом с фотографией) успел побывать к своим двадцати годам. Из досье следовало, что он жил в неблагополучной семье, где царили бедность, насилие, издевательства. В такой невыносимой обстановке Объект 402 пребывал до восьми лет. У него не было паспорта, он не числился ни в одной базе. Каким образом он дожил до восьми лет, оставалось загадкой. Скорее всего, для своих биологических родителей он был козлом отпущения, виноватым во всех неудачах и проблемах, с которыми те сталкивались. В силу своего безобидного возраста ему ничего не оставалось делать, как принимать весь шквал пьяных ссор на себя. Соседи даже не знали о существовании ребенка, никто не знал, зато своими дикими выходками были очень известны те двое. Однако никто из них так и не сидел в тюрьме, они только безуспешно проходили лечение от алкоголизма. Естественно, что существование в подобной атмосфере должно было сломить маленького человека, но, привыкнув к ненависти и побоям, оскорблениям и унижению, он вырос на этой почве. Вместо комплексов в юном Объекте 402 зародились безжалостность, отсутствие каких-либо ограничений, беспредельная жестокость.