Метресса фаворита. Плеть государева

Приблизительно в то же время в остроге Соловецкой тюрьмы скончался Пётр Андреевич Толстой. Что же касается узницы, арестованной личным приказом цесаревны, до поры до времени о ней помнил один только Андрей Иванович Ушаков, который возвёл вокруг своей бывшей агентессы такие стены таинственности, что она даже не значилась ни в одной регистрационной книге.

Через год после смерти Натальи император влюбился в сестру своего друга Ивана Долгорукова, княжну Екатерину[148], и объявил о своём намерении жениться. 30 ноября во дворце Лефорта состоялось обручение. 19 января 1730 года, по достижению пятнадцати лет, Пётр Алексеевич был намерен сочетаться законным браком с любимой девушкой. Но судьбе или кому-то из свиты Могильщика, ибо он сам ни разу с того злополучного бала не был замечен при дворе, удалось изменить планы юного монарха. 6 января 1730 года в праздник Богоявления Пётр II вместе с фельдмаршалом Минихом[149] и Остерманом[150] принимали парад, посвящённый водоосвящению на Москве-реке. Стоял лютый мороз, Пётр, как обычно, разогревался крепкими винами. Но на этот раз проверенное средство не подействовало. По возвращении после парада домой у него начался жар, придворный медик диагностировал оспу. В ночь с 18 на 19 января 1730 года Пётр Алексеевич пришёл в себя и попросил закладывать лошадей, дабы ехать к сестре Наталье. Когда испуганные придворные сообщили, что коляска готова, император испустил дух.

Теперь, когда детей царевича Алексея больше не было, трон должен был перейти по праву к дочерям Петра от Екатерины, но неожиданно всё опять поменялось. Вопрос с престолонаследием должны были решить пять человек: канцлер — граф Гавриил Иванович Головкин[151], князь Дмитрий Михайлович Голицын[152] и князья Алексей Григорьевич[153] и Василий Лукич Долгоруковы[154]. Кроме того, на совещание были приглашены князь Михаил Владимирович Долгоруков[155], князь Василий Владимирович Долгоруков[156] и князь Михаил Михайлович Голицын и вице-канцлер — барон Андрей Остерман, который в результате отказался принимать участие в совете.

Ожидаемо, свой пучок соломы в пламя политики подбросил друг покойного государя и брат его несостоявшейся невесты Иван, который предъявил якобы писанное рукой Петра завещание, согласно которому власть должна была перейти к невесте императора — Екатерине Долгорукой, подлог был открыт сразу же, и партия Долгоруковых оказалась посрамлена.

После того как кандидатура Екатерины Долгорукой была отклонена, вспомнили о завещании императрицы Екатерины I, в котором она требовала, в случае смерти императора до достижения совершеннолетия, передать бразды правления цесаревне Анне и её потомкам, или, коли та умрёт бездетной, Елизавете. У Анны уже родился Карл Пётр Ульрих, принц Голштинский, но совет решил не предавать значения желаниям «лифляндской портомои», и князь Дмитрий Голицын предложил обратиться за новым монархом к потомству царя Ивана V: «Поскольку мужская линия этого дома полностью прервалась, в лице Петра II, нам ничего не остаётся, как обратиться к женской линии и выбрать одну из дочерей царя Ивана — ту, которая более всего нам подойдёт». Выбор пал на вдовствующую герцогиню Анну Иоанновну, которая давно уже не жила в России и не имела здесь сколько-нибудь сильной партии. А следовательно, была бы целиком и полностью обязанной тем, кто преподнёс бы ей корону.

За Анну члены совета проголосовали единогласно, восклицая: «Виват, наша императрица Анна Иоанновна!» Услышав эти крики, в комнату, где проходил совет, ворвался вице-канцлер — барон Андрей Остерман, который тоже кричал «Виват!» новой императрице.

Когда же все излили свои восторги, князь Голицын предложил необыкновенную вещь — ограничить власть императрицы в пользу Верховного совета.

Для этого были писаны специальные условия «Кондиции», которые будущая императрица должна была подписать. Документ был составлен в течение дня, и к ночи 20 января делегация Верховного тайного совета, в составе князя Василия Лукича Долгорукова, князя Михаила Михайловича Голицына-младшего[157] и Михаила Ивановича Леонтьева[158], отправилась в Митаву. Следом за ними с целью развенчать перед будущей государыней гнусные планы верховников, выехали гонцы от Павла Ягужинского[159], графа Рейнгольда Левенвольде и Феофана Прокоповича.

Таким образом, подписывая 28 января в своём замке «Кондиции», Анна уже знала про заговор совета и была готова к борьбе. На следующий день после подписания государыня отбыла в Москву, где её ждала настоящая буря. Общество поделилось на два враждующих лагеря — сторонников ограниченной монархии и тех, кто стоял за традиционную абсолютную монархию, среди последних был Ушаков.

В результате Анна Иоанновна благополучно разорвала навязанные ей верховниками условия, прикрывшись своими новыми сторонниками. С этого момента протоколы допросов царевича Алексея утратили какую-либо силу и за ненадобностью были возвращены в архив. Ушаков и его семья были спасены!