Метресса фаворита. Плеть государева

Перед его приходом Ефросинья что-то писала, сидя за столом, услышав, как открывается дверь в её камеру, она поднялась навстречу, привычным жестом перевернув листок и, накрыв его сверху ладонью, так что чернила на нём, скорее всего, размазались.

— Откуда мне знать? — после небольшой паузы ответила она, так что Ушаков мгновенно почувствовал фальшь.

— Один господин считает, что ты нашла его.

— Его и спрашивайте, а что за господин?

— Я знаю его под именем Могильщик, но, возможно, ты...

— Могильщик! — Ефросинья всплеснула руками. — Жив, стало быть, да вы проходите, Андрей Иванович, присаживайтесь. — Она кивнула на кровать, Ушаков послушно сел.

— Как ты познакомилась с Могильщиком?

— Давно, ещё когда Александр Данилович решил приставить меня к царевичу Алексею, чтобы я, стало быть, за ним шпионила. Вот тогда Могильщик и взялся обучать меня владению различным оружием, чтобы я при случае могла себя защитить. Себя и царевича, потому как он опасался, как бы нежелательного наследника не попытались убрать. Могильщик бы и сам попросился в охрану царевича, но его не пустили. — Она весело улыбнулась. — Забавный этот Могильщик, только со странностями. Всё время говорит о том, что де царя Петра в немчине подменили. И что он самозванца самолично подготавливал да наставлял, а при этом всё время об Алексее Петровиче заботился. Говорит де, негоже царскую кровь проливать, большая беда будет. Нетто его кто послушает, блаженного этого? — Говорите, Могильщик уверен, что я отыскала своего сыночка?

— А ты действительно отыскала?

— Не знаю. — Ефросинья потупилась. — Кабы знать. Но я, правда, не знаю. Говорят, сердце матери подскажет, а я ничего не почувствовала. Видела, на руки брала, смотрела, смотрела, но так ничего и не насмотрела. Не похож он на Алёшеньку и на меня не очень... может, ошибка? Моего-то ребёнка, Пётр Андреевич говорил, передали на попечение добрым монахиням, чтобы они затем отыскали для него новых родителей. На этом этапе всё вроде как сходится, но только они в один день получили не одного, а сразу несколько деток. А какой из них мой? Как узнать?

— Могильщик хотел отыскать твоего ребёнка, да и я бы тоже не отказался узнать, где проживает и всего ли довольно у внука Петра Великого?

— Пусть остаётся как есть. Он хоть теперь и простого звания и о своих настоящих родителях ничего не знает, но, может, оно и к лучшему? Может, так целее будет?

— Я освобожу тебя, коли скажешь, где проживает твой ребёнок. — Ушаков опёрся обеими руками на круглый набалдашник трости. Ты меня знаешь, слово даю.

— А что будет с ребёнком? — Глаза Ефросиньи заблестели, ловкие, тонкие пальчики сжались в замок.

— Ребёнку я постараюсь помочь. Просто помочь.

Какое-то время она размышляла.

— Вам я верю, Могильщику тоже, хотя он и совершенно сумасшедший. Впрочем, сразу говорю, тот ребёнок, на которого мне указал Пётр Андреевич, необязательно должен оказаться нашим с Алексеем Петровичем сыном. Я не уверена, но другой ниточки у меня нет. Могильщик изучал астрологию и сказал, что мой ребёнок выживет и будет обладать такой жизненной силой, что легко вылезет из любой передряги.

— Как его назвали?

— Иван. — Ефросинья задумалась. — А вы меня, правда, отпустите?

Ушаков кивнул.

— Тогда будь по-вашему. — Она покорно кивнула. — Только на вашем месте я бы всех деток, которых монахини в тот день взяли на попечение, проверила. Я пыталась, но вот только одного Ванечку и нашла. Но может... — Она махнула рукой. — Хорошо, согласна, не век же здесь куковать, зовут Иваном, фамилия Осипов, село Иваново, что под Ярославлем, принадлежит купцу Филатьеву. Вы ведь выкупите его, Андрей Иванович? Не к лицу сыну царевича в неволе-то прозябать.

— Выкуплю, — кивнул Ушаков, после чего велел Ефросинье собирать вещи и ждать, когда за ней приедут. В тот же день Алёша Трепов заехал в крепость и забрал томящуюся в неволе узницу. Так как Ефросинью держали в крепости, можно сказать, незаконно, официально она не значилась ни в каких документах, то её и отпустили по просьбе Ушакова, не прося более никаких документов. Ефросинья Фёдорова, или Полина Федоренко, была доставлена в бывший кабак «Медвежий пир», куда через несколько дней заезжал попрощаться с ней и привезти документы на выезд Ушаков.

Хуже обстояло дело с Иваном Осиповым: когда в село Иваново прибыли присланные Ушаковым дознаватели, мальчика там не оказалось, так как купец забрал не по годам рослого и смышлёного мальчишку в Москву, где тот должен был служить в его доме и лавке.

Несмотря на весну, погода стояла зимняя, днями и ночами валил снег, так что дознаватели застряли на одном из постоялых дворов, не имея возможности послать весточку Андрею Ивановичу, в то время как он в Петербурге неожиданно получил сообщение о крепостном Иване Осипове, сразу по приезду в Первопрестольную совершившем кражу в доме своего господина купца Филатьева и сбежавшем с награбленным. Вообще, обычно преображенцы не отчитывались перед Ушаковым о московских делах, тут же, должно быть, имя паренька, за которым в Иваново были посланы дознаватели, показалось преображенцам знакомым.