Метро 2039. Приключения сумасшедшего

Вашингтон — четвёртый Рим, которого не должно было быть. Я глядел сквозь стёкла противогаза на руины некогда величественной столицы, обращённой в пепел. Как несправедлива судьба, хотя с другой стороны в жизни всё относительно, а справедливость всего лишь условность. Всё зависит от точки зрения. Развалины Белого Дома за спиной словно кричат: за что, зачем, почему? Зачем? Зачем наши ракеты сравняли с землёй далёкую Москву? Зачем обратили в руины заморский Питербург и сотни других городов на восток до Тихого океана? Точка зрения, мать её. Долбаное американское бахвальство сыграло с нами злую шутку. Мы рождены смеяться последними. Помню, помню эту дурацкую фразу оброненную Санчесом на теледебатах когда он шёл на второй срок. Идиот, по-другому не скажешь. Вечно так не могло продолжаться. Это как в драке, двинул противнику, жди ответа. Бить не получая сдачи, стало хорошей американской традицией. Ирак, Сербия, Ливия, Афганистан. Тюкать заморыша легко, не ответит. Но когда противник амбал, пусть сильно помятый и не твёрдо стоящий на ногах, жди удара дубиной, в нашем случае «Булавой».

Я прижался спиной к полуразвалившейся стене, отрешённо наблюдая картину запустения. Уму непостижимо. Когда-то у ограды Белого Дома слонялись толпы туристов и многочисленные демонстранты с нелепыми транспарантами в руках.

Прочь руки от Вьетнама, Кубы, Никарагуа, ещё много чего. Свободу: Саддаму, Мондейле, Стросс Кану. Только плевать хотели на этот антураж обитатели неказистого строения в центре американской столицы. Видимость демократии. Ещё одна химера, которую десяток лет назад прихлопнули вместе с Америкой русские ракеты. Теперь куда не глянь: серые развалины, оплавленный асфальт, да покорёженные вереницы автомобилей с обугленными скелетами внутри. Я будто оказался зрителем жуткого голливудского фильма, которыми постоянно потчевали публику алчные продюсеры Фабрики грёз. Только вместо попкорна и колы, под ногами битый кирпич, да мутные лужи противной жижи в трещинах прорезающих асфальт.

Ну, что, док, как вам? — сдавленный маской противогаза голос, казался потусторонним. Семён выдернул, словно мешок с дерьмом, трепыхающегося Санчеса из пустого оконного проёма, швырнул политика в грязную лужу.

— По мне, всё одно! — раздался смех под маской. — Вашингтон, Москва — похожи как две капли. Те же руины, скрюченные обожжённые деревья, да выжившие вокруг твари.

Мы как по команде глянули на копошащегося в грязи президента, пытающегося выползти на сухое. Получалось у него с трудом, ноги разъезжались на склизких берегах лужицы, пальцам не за что зацепиться. Санчес пыхтел по-стариковски, стонал, но смотреть в нашу сторону опасался. Меня так и подмывало подать ему руку, помочь выбраться, но какое-то внутреннее коварство словно пришпилило к земле мои сапоги.

— Жаль его, — я едва не поперхнулся собственными словами. Боже, что я несу. Это он виноват. Развалины, смерть, запустение. Из-за него погибла Клара, из-за него.

Рухнул в тартар мой коттедж, приказал долго жить.

Я невольно повернулся к Семёну, стоящему у облупленной стены Белого дома.

Хотя нет. Коттедж — это русские. Это их «Крот» проделал дырку в земле, куда и ухнул мой подвал. Рука в перчатке потянулась к голове, намереваясь почесать затылок. Да и чёрт с ним. Подвальчик мне всё равно не нравился. В дождь безбожно лилось, так что порой приходилось убирать пожитки с пола. Рухнул, туда ему и дорога.

Пальцы в резине безрезультатно поскребли облачённую в противогаз голову, потёрли стёкла, смахивая осевшую пыль.

— Переведите, док! — Семён отделился от шаткой стены Белого дома, навис над барахтающимся в противной жиже, Санчесом.

— Ну, что боров?

Я как можно точнее передал настрой русского громилы, ляпнув от себя ещё пару колкостей. Семён довольно удачно подметил насчёт борова. Толстяк перепачкался с головы до ног, и я бы не колеблясь, поставил всё что имел, если от него не прёт соответственно. Благо противогазы у нас не какая-то дрянь вроде старья кларенного папы, вонь не пропустит. Будь у нас с женой такие, не представилась бы моя ненаглядная.

Санчес сел в грязи на широкую задницу, вынул из сметанообразной булькающей массы перемазанные руки. Действительно боров. С пальцев капают жирные коричневые капли, лениво шлёпаются на покатые берега. Таким своего президента не видел ни кто. Жаль. Вот она истинная сущность этого человека, причём не только внешняя. Хотя, что тут удивительного. Чтобы пролезть на самый верх, нужны определённые таланты, склонности чтоб их. Как правило, политики прекрасные лицедеи. Умение лгать не краснея, говорить, что от тебя ждут избиратели, при этом чихать на обещания. Ты поставлен не для того чтобы размениваться на пустяки. Деньги — мерило нашей насквозь фальшивой цивилизации. Кто платит, тот и заказывает музыку.