Меж двух огней

Я как лунатик бреду на урок английского. У меня едва получается держать глаза открытыми. Я всю ночь читала «Алую букву» для сегодняшней дискуссии. Я очень стесняюсь выступать перед классом, но миссис Доккерти любит вызывать тихонь.

Мне нужно было сесть за чтение раньше, но я, как всегда, оставила это на последнюю минуту. Это такая грустная история, не могу сказать, что она мне понравилась. Это так похоже на то, что случилось со мной. Утраты, которые постигали Хестер в течение всей ее жизни, чувство вины и стыда за то, что она не совершала. Когда в конце книги она умерла, я не могла сдержать слез.

Что и говорить, это было не слишком веселое чтение.

После того, как я увидела Лилию с Ривом в бассейне, я вообще не могла ничего делать. По идее я должна была быть счастлива. И это помогло бы мне двигаться вперед. Но ничего такого не случилось.

Я вхожу в классную дверь. Я пришла первой, что странно, ведь предыдущий урок был в противоположном конце школы, и все считали минуты до наступления праздничных выходных. Даже миссис Доккерти еще не пришла. Наверное, она забежала по пути туалет или еще куда-нибудь. Я плюхаюсь на стул, кладу голову на парту и закрываю глаза.

Просыпаюсь я неожиданно. Моя щека прилипла к обложке тетради. Я медленно поднимаю голову, пытаясь сообразить, сколько я проспала. Класс уже полон, все сидят на своих местах. Но миссис Доккерти нет. Вместо нее за учительским столом сидит мужчина. Наверное, у нас замена. Я быстро вытираю рот и открываю тетрадь.

– Что вы думаете о решении Баттерсби никогда не уходить с работы? Вы одобряете его? Или это вас расстраивает? – Вверх взлетает множество рук. Я заглядываю в книгу. Я не помню, чтобы в «Алой Букве» описывался какой-то офис. И персонажа по имени Баттерсби я тоже не помню. Может, я невнимательно читала?

Учитель вызывает одного из моих одноклассников, и тот говорит.

– Я думаю, это очень скучно. Если тебе не нравится работа, то зачем тебе там оставаться?

В другом конце класса кто-то добавляет.

– Он несчастлив и не знает, как это исправить. Он в бессилии. Ему некуда идти. Жизнь на работе – это все, что у него есть. Без нее он ничего из себя не представляет. – Мой одноклассник даже не стал дожидаться, пока его вызовут. Это так непривычно, ведь миссис Доккерти всегда строго следила за тем, чтобы все выступали по очереди.

Новый учитель удовлетворенно кивает. Он берет со стола пачку бумаги и раздает листы по рядам. Когда он встал, я вижу кое-что у него на столе. Медную табличку с именем. На ней написано мистер Фриссель.

Вот это да! Я перепутала классы.

До меня это доходит, как только один из листов попадает ко мне. Парень, сидящий впереди поворачивается. Это Дэвид Вашингтон, именно его я поцеловала на Хэллоуин.

– Дэвид, – зову я его неожиданно для себя.

Он мне не отвечает.

Наверное, он просто меня не узнал без макияжа и начесанной шевелюры.

Нет, даже хуже. Он встает с места и передает бумагу девочке, сидящей за мной, как будто меня здесь вообще нет.

Я вскакиваю.

– Простите, я… я ошиблась, – бормочу я, хватаю свои вещи и выбегаю в дверь. Но отправляюсь не на урок, где я должна быть. Я вообще не помню, где он. Поэтому я иду домой, хотя вообще-то еще середина дня.

Когда я, наконец, добираюсь до дома, я все еще чувствую себя расстроенной. У меня даже трясутся руки, когда я ставлю велосипед у дома. Внутри горит только одна лампочка – на кухне над мойкой. Во всех остальных комнатах темно, как ночью.

Вдруг за углом дома я слышу какой-то стук. Я выглядываю и вижу двух женщин из Общества по сохранению культурного наследия Джар Айленда, на их лицах застыли фальшивые улыбки. Они и раньше приходили к нашему дому, и всегда без предупреждения. Я уже догадываюсь, что тетя Бэтт и в этот раз не открыла им дверь.

Несколько раз во время их визитов я была дома. Мы стояли в дверях, и они настоятельно рекомендовали мне нанять садовника, чтобы он привел в порядок наш двор или мастера, который заменил бы разбитую черепицу, чтобы сохранить «историческую целостность» дома.

Конечно, наш дом находится не лучшем состоянии. Особенно, если сравнивать его с другими старыми домами в нашем квартале. В этой части Джар Айленда расположены самые старые дома, многие из которых объявлены памятниками. Некоторые люди воспринимают это слишком всерьез и заботятся о том, чтобы каждая деталь дома соответствовала именно той эпохе, и любой ремонт проводился только теми материалами, которые существовали во времена его постройки: кедр и сланец.

Но старый дом постоянно требует ремонта, а это никогда не было тетиной сильной стороной. И моей тоже. Его давно уже надо было целиком покрасить. Ступенька на нашем крыльце прогнила насквозь. И да, весь наш двор усыпан опавшей с огромного дуба листвой, но я не вижу в этом никакой проблемы. Вся земля покрыта снегом, и останется под ним до самого марта.