Меж двух океанов

На поворотах «джип» заносит к обочине дороги, он подскакивает на ухабах, но водитель беспощадно гонит его дальше. Нам с перегруженной «татрой» приходится держаться в хвосте и не отставать: мы должны выдержать еще одно испытание на крепость нервов. Броды становятся все более глубокими. В последнем перед селением Лае-Каньяс было с полметра воды, она перекатилась через капот, на несколько секунд превратив ветровое стекло в матовое. А камни, нагроможденные на дне реки, яростно бьют по картеру и и всему днищу машины. Не было бы ничего удивительного, если бы крышка картера и коробки передач оказались разбитыми вдребезги.

Уже виден Лас-Каньяс… Но что там такое происходит? Неужели сегодня сошла с ума вся Коста-Рика?

Перед въездом в селение поперек дороги стоит цепь вооруженных людей. Они энергично размахивают руками, намереваясь остановить нас. «Джип» отвечает клаксоном и прибавляет газу, винтовки вскидываются к плечам, нацеливаясь на нас, и мы останавливаемся в пяти метрах. Да, это полиция, усиленная добровольцами. Документы, подозрительные взгляды, похоже на то, будто в Коста-Рике объявлено чрезвычайное положение. Наконец нас пропускают. Договариваться с водителем «джипа» некогда: как только дорога освободилась, он сразу же погнал машину дальше.

Не проехали мы и двадцати километров, как новый контроль, на этот раз одни военные — полицейский патруль из селения Багасес. Долго просматривают документ нашего проводника. Собственно говоря, это даже не заграничный паспорт, а простая бумага со штампом министерства иностранных дел республики Никарагуа, небольшой фотографией владельца и подтверждением того, что он находится на дипломатической службе Аргентины. Предъявляем свои паспорта. Полицейские бегло проверяют в них визы, отдают честь и пропускают нас. Когда же, наконец, мы узнаем, что тут происходит, зачем все эти проверки, почему нас останавливают даже группы вооруженных гражданских лиц?

— Не спрашивайте, случилась ужасная вещь, — говорит начальник патруля, как на похоронах. — Будьте осторожны! Большего сказать я не имею права.

— А дорога? Она и дальше такая же плохая?

— Что, плохая? До сих пор это была автострада. Ведь сюда ходит автобус и ездят грузовые машины. А плохая

только еще начнется. Если вас будет кто-нибудь останавливать между селениями, не слушайтесь и гоните вовсю. Adios!

Теперь мы вообще ничего не понимаем. Странная утренняя встреча, запыленный человек в «джипе», который сначала приветствует нас револьвером, потом испанским и немецким языком и, наконец, удивляет знанием «татры», дипломат без паспорта, проверки документов, вооруженные патрули, предостережения полицейских… Но сейчас нет времени на размышления. Фотоаппараты останутся закрытыми. Сто километров до границы Никарагуа мы во что бы то ни стало должны преодолеть как можно быстрее.

Нападение

Полицейские были правы. Мы не успеваем даже записывать путевые заметки. На трясущемся сиденье карандаш то врезается в бумагу, то отскакивает от нее, как чертик на пружине. Шестой брод, пока худший из всех. Мы застряли посреди русла, протянувшегося наискосок между двумя бороздами от вывороченных камней. Каким-то чудом стартер снова заработал, по чистой случайности вода до него не дошла. Камни под машиной скрежещут и грохочут так, что мороз продирает по коже. Не хватало бы еще завязнуть именно здесь, в реке, окруженной девственным лесом, более таинственным, чем где-либо. А когда мы преодолеем эту преграду, где и как закончится сегодняшняя погоня, напоминающая нравы Дикого запада? Сантиметр за сантиметром одолевает мотор каменистое дно, и, наконец, мы опять благополучно оказываемся на суше. Но мучения машины растут с каждой минутой. Здесь еще не было дождя, пыли чем дальше, тем больше. Фильтры перед карбюратором в скором времени забиваются, мотору нечем дышать. Тучи пыли за «джипом» целые минуты неподвижно стоят в мертвом воздухе. Сам «джип» давно уже скрылся из виду; пыль вынуждает нас все больше и больше отставать, и мы даже не слышим его мотора.

В конце концов забитые фильтры отказали; нужно останавливаться как бы там ни было. Двигатель так наглотался пыли, что не может работать. Выйдя из машины, мы выше щиколоток погружаемся в рыхлый покров. Он лежит тут целыми перинами, коварно маскируя четвертьметровые выбоины. На дороге пыль, на полу «татры» потоп от бродов, вещи плавают.

Напрасно стараемся мы потом наверстать упущенные пять минут: рытвины и ухабы под машиной заставляют нас тащиться со скоростью улитки. В довершение всего дорога разветвляется на два, на три направления, везде одинаковые следы от колес автомобилей-вездеходов. Избираем путь наобум, едем, вернее — скачем, на «татре» по тесной дороге в ложбине. Легкий ветерок сзади то и дело накрывает нас тучами пыли, поднятой собственной машиной. Колеса ее проваливаются в колеи, выезженные тут повозками, днище, картер и выхлоп непрестанно трутся о выпуклую середину дороги.