Меж трех времен

- Нет, Рюб, это вы так ничего и не поняли. У меня было вдоволь и времени и причин, чтобы все обдумать, и понемногу я стал понимать, что доктор Данцигер прав. Что бы там ни случилось в прошлом, это наше прошлое. Какой смысл возвращаться туда» и вмешиваться в ход событий? Прошлое сотворило нас такими, какие мы есть; сами того не зная, мы бы изменили собственную судьбу.

- Доктор Данцигер и его новообращенный прихожанин, - пробормотал Рюб. И безо всякого перехода, словно прекращая бессмысленную и пустячную болтовню, резко произнес: - Сай, я хочу, чтобы вы вернулись туда и спасли «Титаник». - Я усмехнулся ему в лицо, но он словно не заметил этой усмешки. - Мы приготовили вам паспорт образца 1911 года, самый настоящий, добротный паспорт, только на другое имя. Обыкновенный листок бумаги с типографским шрифтом - благодарение Богу, фотографий в паспортах тогда еще не было! Сай, вы должны вернуться, потому что - согласно нашим исследованиям - гибель «Титаника» и есть, судя по всему, то самое событие, которое изменило ход мировой истории. Не говоря уж о людях, которые погибли вместе с ним, «Титаник» унес на дно океана прежний взгляд на мир, отношение людей к своей эпохе. После «Титаника» мир так уже никогда и не стал прежним. Это была разновидность Большого Взрыва, который изменил все. Мир лег на новый, неверный курс, столетие, каким оно могло бы стать, потерпело крушение. Но прежде... Смогли бы вы отправиться в май 1911-го?

Я откровенно засмеялся ему в лицо.

- Смог бы, конечно, но не стану. Не стану, и все, черт бы вас подрал! Зачем? Какое еще безумство у вас на уме?

Он сказал, и моя ухмылка стала еще шире.

- Домой, Рюб. Я отправляюсь домой.

Он смотрел на меня, прищурясь, и на лице его было сожаление.

- Сай, - сказал он, - надеюсь, вы простите меня за то, что я должен сделать.

Он отошел к небольшому письменному столу, который стоял в дальнем углу гостиной. Отодвинув стеклянное пресс-папье, он взял со стола сложенный в несколько раз листок бумаги - насколько я сумел разглядеть, компьютерная распечатка с перфорацией по краям. Рюб протянул мне лист, и я развернул его - длинную полосу бумаги двойного формата.

Я не знал, что это такое - никакого заголовка, просто длинный список, по нескольку дюжин строчек на страницу, напечатанных бледноватым компьютерным шрифтом. Каждая строчка начиналась моей фамилией: «Морли, Морли, Морли» - тянулся столбец вдоль левого края листа. После первого «Морли» запятая, затем: «Аарон Д.», цепочка цифр и - «Д, 1 июля 1919 г.». Далее шло «Морли, Адам А.», цепочка цифр, «Д, 17 дек. 1918 г.». Потом следовали еще пять-шесть Морли, отмеченные буквой «Д»; я догадался, что это сокращение слова «демобилизован». Далее - «Морли, Кэлвин К.», его личный номер, и - «П, 11 июня 1918 г.»... «пропал без вести»... И тут я понял наконец, что это за список, и руки у меня начали мелко трястись, бумага дрожала в руках, в глазах все расплывалось - я не хотел, Господи, не хотел смотреть, но не смог отвести взгляда и все-таки прочел последнее имя в списке, как раз над краем обрыва. Это был он - «Морли, Уильям С. («С» значит «Саймон»), его армейский личный номер, и - «У, 2 дек. 1917 г.». Убит. Перед самым Рождеством! - завопил в моем мозгу беззвучный голос. И я поднял глаза на Рюба - он терпеливо ждал с тенью безнадежного отчаяния на лице. Прежде чем я успел вымолвить хоть слово, он разразился умоляющей речью:

- Вы должны были узнать это, Сай, да вы и сами захотели бы знать, верно? Ведь верно? Это же не подделка, не подумайте, все настоящее. Это правда, Сай.

Я и сам знал, что это правда и что в один миг все изменилось, что я отправлюсь - должен отправиться! - в Нью-Йорк 1911 года и осуществить безумную идею, которая могла прийти в голову только Рюбену Прайену.

- Ничего, - сказал я, - я вас не виню. Вы тут ни при чем. Совершенно ни при чем. Сукин вы сын.

27

В мае 1911 года не было никаких трудностей с покупкой билета первого класса на «Мавританию» в конторе «Кунард Лайн» на Нижнем. Бродвее. В следующем месяце - возможно, но сейчас свободных мест оказалось много. У меня еще оставалось время, чтобы там же, на Нижнем Бродвее, пополнить свой гардероб - я купил рубашки, белье, ботинки, брюки, куртку с поясом и кепи для прогулок на палубе, даже вечерний костюм и в довершение ко всему два кожаных чемодана. А затем взял такси и поехал к пирсу N_52.

Лайнер шел по Гудзону - ни малейшей качки, скольжение гладкое, словно бильярдный шар катится по войлоку, - и я в своей каюте распаковывал вещи, поглядывая в иллюминатор, за которым стремительно уходил назад казавшийся таким близким город. И когда я вышел на прогулочную палубу в своем франтоватом, с иголочки дорожном наряде, мы уже миновали оконечность острова Манхэттен, позади остался плавучий маяк Амброз, и перед нами лежало бескрайнее открытое море.