Между адом и раем

Неведомым для Стрельникова, как и для его жены остались обстоятельства гибели Тимофея Федорова. Были уже сумерки, когда он покинул пивнушку. Неподалеку от «инвалидки», перед леском случилось непредвиденное. Его неожиданно сзади схватили за плечи, потом за шею. Он захрипел и тут же почувствовал чьи-то сильные руки, которые оказались в карманах его брюк и ветровки. Он напрягся, сделал попытку вывернуться. Не получилось. Затем со слезами на глазах он прохрипел:

─ Ребята, я же инвалид… Зачем меня грабите, ребята…

Из темноты раздался голос:

─ Петька, дай этому папаше по колпаку, чтобы не учил нас жить…

И в этот же миг калеку ударили по голове. Удар был такой сильный, что его туловище неестественно наклонилось вниз. С места сдвинулась и его коляска. Превозмогая боль, несчастный с некоторым удивлением выдавил из себя. ─ Ребята, я Вас признал… ─ Его грудь тотчас пронзила острая боль…

Фамилию Дарьи Аксеновой и ее домашний адрес врачи нашли в записной книжке погибшего. На всякий случай они отбили телеграмму…

Глава восьмая.

Маленькое штази…

Был первый день июля. Позднее утро. Анатолий Стрельников еще нежился в постели. Нежился поневоле. Раньше, в коммунистические времена он уже давно бы сидел за письменным столом и стучал по клавишам пишущей машинки. В худшем случае, обдумывал очередную газетную статью или очерк. О нестоль далеких застойных или застольных временах он очень сильно сожалел. И не он один. Сожалели о них миллионы людей. Была работа и кусок хлеба на столе. Все планировалось, хотя и не все получалось. В отличие от многих у него хорошего было куда больше. Особенно, когда у власти был его патрон Половозов. Специальный корреспондент газеты «Сельская жизнь» имел прекрасную квартиру, просторный кабинет. Нередко он и волынил. От безделья сидел в мягком кожаном кресле и очень медленно качал свое тело вперед или назад. От ничегонеделания нередко засыпал. Однако не это было самым главным в его жизни. Круглый сирота в отличие от простых смертных и архибольшинства чиновников имел красивую жену, мировую красавицу, которая его никогда не любила. В этом он еще раз убедился, когда остался без источников существования. В этот очень тяжелый для него период жизни Дарья не стала ему опорой и помощником. Она сбежала, прихватив с собою деньги, правда, небольшие, которые у них были. При этой мысли он тяжело вздохнул. Вспоминать прошлое о совместной жизни с Аксеновой ему не хотелось. Да и зачем? Он уже давно ее выбросил из своего сердца и души. Несмотря на то, что сначала после развода он сильно переживал. Особенно тогда, когда увидел ее с молодым мужчиной на центральном рынке Омска… Стрельников, оставшись в одиночестве, из Сочинки вскоре переехал в Называевск. После долгих мытарств он получил двухкомнатную квартиру в аварийном доме. Трехэтажку сносили еще при коммунистах, при демократах замолчали…

Внезапно в дверь позвонили. Хозяин на это не прореагировал. Звонки раздавались днем и ночью. Как правило, это баловались мальчишки или верхние соседи. В семье Бакуниных все были взрослые. Они не работали и практически не просыхали от спиртного. Лежачий слегка скрипнул зубами. После прихода к власти демократов многие жители небольшого города остались не у дел. Сначала закрыли лесопильный завод, потом трикотажную фабрику и мясокомбинат…

Звонок раздался вновь и вновь. Мужчина неспеша привстал с кровати, слегка потянулся. Затем на свой голый торс набросил халат синего цвета. Его подарила ему бывшая жена в день его рождения. Он уже несколько раз хотел его выбросить. Ему нередко казалось, что от обыкновенной тряпки все еще исходил запах бывшей жены, которая пила ему кровь многие годы. Слегка запахнув халат и набросив на ноги поношенные тапочки серого цвета, он направился к двери. Сначала он прильнул к дверному глазку и увидел через него женщину. В том, что на лестничной клетке стояла не Аксенова, сомнений у него не было. Ее он не пустил бы и на пушечный выстрел.

Стрельников передернул щеколду и открыл дверь. И несколько опешил. Перед ним стояла женщина средних лет, одетая по-современному. На ней была джинсовая куртка и брюки, которые очень ладно облегали ее заднюю часть тела. Он слегка почесал свою переносицу, словно выразил недоумение в ненужности звонка или появления случайной особы. Молчание незнакомки и ее несколько окаменелый взгляд прибавили ему смелости. Он перевел дыхание и вновь уставился на ту, которая стояла перед полуоткрытой дверью. Ее короткие крашеные белые волосы почему-то торчали, словно иглы у ежика. Ее лоб был высокий, слегка испещренный мелкими морщинами. Нос был прямой, губы тонкие, сверху над ними была едва заметная родинка…

Лысый слегка отступил в коридор и тут же раздался голос блондинки: