Между адом и раем

Падение Берлинской стены в какой-то мере сблизило русскую Дубасову и немца Адлера. Муж первым предложил жене покинуть большую страну. Она согласилась. Вера уже два месяца была без работы, ее школу закрыли. Через год они оказались в переселенческом лагере Брамше, что в Нижней Саксонии. Вскоре их отправили в небольшой городишко Бундкоф, земли Бранденбург. Сначала супруги жили в казарме. Во времена социалистической Германии в ней были расквартированы советские войска. Особых излишеств у переселенцев не было. В одном подъезде готовили, в другом ─ принимали душ. Они находились под пристальным контролем. В небольшом помещении, где раньше размещался контрольно-пропускной пункт строительного батальона, сидели полицейские. «Руссаки», возвращаясь в общежитие, показывали им свои аусвайсы, паспорта. Такой порядок сохранялся недолго, потом его отменили. Вход стал свободным. Аусзидлеров радовала отеческая забота чиновников, учителей, которые работали с ними. Все они были добрыми и отзывчивыми людьми. Приходили к ним также представители церкви и жители города.

Бывшие сибиряки думали, что немецкая земля и на самом деле есть райский уголок, где можно по-настоящему жить и работать. Но, увы… Их надежды вскоре испарились. Однажды дети переселенцев что-то не поделили с местными ребятами. Начались разборки. В тот же вечер живущих в общежитии они предупредили: «Русские! Уматывайте по-хорошему отсюда».

Дубасова заливалась смехом, рассказывая об этом эпизоде Стрельникову. Оказалось, что ее муж не испугался сопляков. Наоборот, он взял на себя негласные обязанности предводителя. Он первым выломал из забора пару крепких штакетин, для защиты от возможного нападения. Его примеру последовали другие мужчины. Больше всех волновались пожилые и родители, у кого были маленькие дети. Где-то около десяти часов вечера за забором раздались душераздирающие крики и улюлюканье. Дубасова выглянула из окна и тут же задернула занавески. Неподалеку от здания стояла толпа молодых людей, они что-то кричали и махали кулаками. Новенькие кинулись в соседнюю комнату. Семья Сорокиных жила здесь два месяца. Иван и Татьяна в один голос объяснили, что подобное здесь уже не столь и редкое явление. Местные немцы требовали от русских ехать домой…

На следующий день угрозы в адрес переселенцев повторились вновь. Две бессонные ночи для Дубасовой дали о себе знать. Она вмиг осунулась, стала раздраженной. Она нагрубила мужу, считая, что они совершили ошибку, приехав в Германию. Вскипел и Павел. К обеду он уже был в местной администрации и просил у чиновников какое-нибудь жилье для его нервнобольной жены. Через неделю им выделили небольшую двухкомнатную квартиру с печным отоплением. Несмотря на неудобства, супруги радовались, надеялись на спокойную жизнь. К сожалению, опять не получилось. Вскоре Адлера, который был высокий и жилистый, местные подростки выследили. На двери его квартиры появился небольшой картон, на котором по-русски было написано: «Русские свиньи, убирайтесь… вы наши деньги забираете! Чемодан ─ вокзал, а то…». Павел первым заметил «писульку», Вере ее не показал. Боялся ее очередного нервного срыва. Оградить жену от нападок подонков ему все-таки не удалось.

Утром Вера пошла в магазин. Едва вышла из подъезда, как на нее обрушился град помидоров и яиц. В один миг ее осеннее полупальто стало неузнаваемым. Она от бессилия заплакала и бросилась к дому. Открыть входную дверь ей сразу не удалось. Она неловко повернулась и поскользнулась, упала животом на ступеньки. Позади раздался гомерический хохот. О происшедшем она мужу не сказала. Боялась его разборок с бывшими друзьями по оружию…

Шло время. У переселенцев из Сибири ничего лучшего в жизни не прибавилось. За исключением того, что они закончили шпрахкурсы. Они также все еще получали социальное пособие. Местные чиновники вместо работы им предлагали множество курсов. Они были для них, что мертвому припарки. Попытка Адлера уехать на запад страны, он надеялся там найти работу по специальности, окончилась полнейшим провалом. Госпожа Алиноко, так звали их кураторшу, узнав об его цели, тут же вспылила. Назвала супругов дармоедами. Дать волю «чувствам» женщине со смуглой кожей помешал Павел. Он подошел к созданию маленького роста и сильно скрипнул зубами. Увидев разгневанную физиономию русского медведя, «чинуша» тотчас же струхнула, присела в кресло. К сожалению, клерк власти и его величество народ, который представляли переселенцы, общего консенсуса не нашли. У Адлера родственников в старых землях не было. С «трешкой», так кое-кто из переселенцев называл обязательный трехгодичный срок пребывания на земле, где им предоставлялась помощь, пришлось согласиться. После неудачного визита в ратхаус супруги пришли к единому выводу. «Дубасова» очень труднопроизносимая фамилия для немецких чиновников. Да и переселенцам с русской фамилией куда труднее трудоустроиться. Не говоря уже о многом другом. Через три месяца Дубасова получила новый паспорт, стала Адлер…