Между адом и раем

Адлеров опять пригласили на биржу труда. К их удивлению, предлагаемая работа была страшно далека от их специальностей. В небольшой деревне Клайнвайн, где находилась ферма, требовались подсобные рабочие. Они не сопротивлялись. В противном случае, им могли отказать в социальном пособии.

Вера, едва поздоровалась с работодателем, сразу же почувствовала, что он к ее персоне неравнодушен. Неказистый мужчина с десятком седых волос на полуовальной голове, в прямом смысле буравил ее своими глазами. Первую ночь переселенцы спали на двух раскладушках, которые они нашли за пристройкой. Никто из хозяев о них заботы не проявил. «Руссаки» не судачили о своих очередных проблемах. На просторах бывшего Союза и не такое бывало…

Наступила осень. К этому времени у супругов Адлер ничего хорошего, как и раньше, не прибавилось. Наоборот, проблемы, в первую очередь, семейного плана нарастали. Особенно для женщины. Каждый прожитый день с мужем для нее был в тягость. Павла словно подменили. Он до сих пор еще не нашел себе работу по специальности, как и какого-либо приработка. Мужчина двухметровго роста, скорее всего, смирился со своей судьбой. Он прочно осел на ферме. По указке хозяев вычищал навоз от свиней, заготавливал для них корм. По вечерам скрывался в близлежавшем леске. Глушил дешевое пиво. Вера это заприметила через неделю после приезда. Она никогда не думала, что ее супруг пусть уже и нелюбимый, так быстро опустится на дно общества.

Бывшая учительница вздыхала и впадала в раздумья. Она не хотела иметь мужа, который ныл от безысходности или кряхтел от лишней бутылки пива. Не для этого она родилась и училась. Да и без Павла она могла жить в этой стране. К тому же, немецкий язык она знала неплохо. Изучала его в институте. Ее коробило, когда Аксы, их работодатели говорили с ними на сакском диалекте. Замечала она и то, что бывшие гедеэровцы литературный немецкий вообще не признавали. Они корчили гримасы, когда она задавала им тот или иной вопрос. В затяжные разговоры переселенка не вступала, было бесполезно. Немцы от большого интеллекта не страдали. У них все и вся замыкалось на наполнении желудка, жратве. За продуктами они ездили на стареньком «Трабанте», загружали его под самую крышу. Они уезжали и приезжали из магазина в одно и то же время. «Помещики-животноводы», так окрестили наемные работники своих хозяев, закупались два раза в неделю, в понедельник и четверг. Они жили в большом особняке из красного кирпича. Дом находился на солидном расстоянии от свинарника. Адлеры же, лишенные средств производста, жили в небольшой времянке, она чем-то напоминала постройки на северных станциях. В двух метрах от зловония. Вера первое время вообще не переносила запах, накидывала на нос белую повязку. Затем привыкла. Павел же на вонь не реагировал. Львиная часть его жизни прошла в деревне. У его родителей было около двух десятков свиней. Бывшие сибиряки не знали лишь одного, когда завтракали или ужинали Аксы. Обедали они ровно в два часа дня. Обедали в мансарде, независимо от погоды. Они не только кушали, но и слушали музыку.

Переселенцы тяжело вздыхали. При виде настоящей жизни больше всех психовал Павел. Он еще не смирился, что его в прямом смысле сослали в ссылку, где не было никаких условий для цивилизации. Он горько усмехнулся, когда ему в ратхаусе пообещали прибавку к пенсии за «дикость». До пенсии немцу из России было далеко. Еще дальше до приличной зарплаты. Аксы платили подручным рабочим по двести евро на нос. Остальное им доплачивал социал…

Прошло полгода. Вера Адлер все больше и больше оказывалась в мире потайных мыслей господина Акса, бывшего учителя физики. Лысый мужчина не упускал из вида любое движение симпатичной русской. Каких-либо разговоров он с ней не вел. Однако его истомный взгляд о многом говорил. Он уже давненько мечтал пофлиртовать со своей работницей. Но, увы… Он страшно боялся ее мужа. По сравнению с ним он казался ничтожным и маленьким, что от страшных мыслей его плешина покрывалась испариной, предательски дрожали руки. Несмотря на это, переселенка все больше и больше заполоняла его душу и сердце, особенно ночью. Сара, его жена от захода до восхода солнца вообще ему не импонировала. Супруги очень редко занимались любовью.

Причиной этому была почти детская инфантильность мужчины, он не горел желанием лишний раз оказаться в крепких объятиях толстой женщины. Франк пару раз пытался обмануть свои чувства, но не получалось. Едва он раздвигал Сарины ноги и полуснимал ее черные трусы, как перед ним всплывала красивая русская. Его член тут же опускался… Совместное пребывание с женой его вообще раздражало. Некогда миниатюрная девушка его злила, особенно тогда, когда они садились за стол. Толстуха в один присест сметала все, что на нем было. Нередко доходило и до кулаков. Муж таким образом пытался ограничить нечеловеческие потребности своей жены.