Между Ангелом и Бесом

Жизнь там меня не угнетала. Напротив. Перед глазами не мозолился Макс, крутящийся передо мной с радостным личиком и показывающий все оттенки счастья. Хотя в голове постоянно крутились мысли о родителях и Максе, иногда перед сном я представлял их умиротворенную жизнь без меня. Наверное, теперь, когда им никто не мешает, они живут идеальной жизнью. Такой, как показывают в кино: с чинными завтраками, ужинами за большим столом и прогулками в парке с аттракционами.

Мое сердце ужесточились, покрылось пыльной коркой.

Однажды к нам приехали гости. Весь педагогический состав вытянулся по струнке, встречая их, по бледным лицам было видно, как они взволнованы. Эта энергетика передавалась всем, заражала и детей. Возбуждаясь тайной, мы с интересом преследовали мужчин в дорогих костюмах и чёрных очках. Они держали уверенно и надменно. Высокий темно-русый мужчина не говорил ни слова, только осматривал каждый косяк пристально. Он был недоволен чем-то.

Мне было интересно наблюдать за ним и его другом. Я весь день следовал за ним, прячась по углам, под столами, внимательно рассматривал его.

— Как волчата. — это все, что я услышал от него, мужчина обращался к своему спутнику. — Кто из них вырастет? Роботы-убийцы? Ни детства, ни чувств.

— А мы росли по другому?

— Майлз, мы давно поломаны, не с нас брать пример.

Мужчина снял пиджак и закатал рукава рубашки, обнажая сложную татуировку на руке. Я с замиранием смотрел на его уверенные движения. Лениво закурив, он сел на подоконник класса.

— Не нравится мне здесь. Только свастики не хватает. — продолжает он. — Найдите хорошего детского психолога, пусть осмотрит все тут, что нужно переделает. Не знаю, больше света, больше общения и прочей пурги, все что нужно детям, чтобы они чувствовали себя здесь комфортнее. А то, не интернат, а фабрика монстров.

Судя по его словам — он был тут главный, или имел власть, способную изменить обустройство. «Фабрика монстров», так он назвал это место. Мне понравилось это название. Мне нравилось, как он говорил и держался. После его ухода, я часто пытался вести и говорить себя, как он. Очень хотелось быть похожим на него.

Его имя я узнал намного позже. Один из преподавателей назвал его — Лука Гроссерия.

Я запомнил. Крутил в голове. Хотел с ним еще раз встретиться. С Лукой Гроссерия.

***

Мне так и не удалось узнать биологического отца, он о себе ничего не рассказывал. Наше совместное времяпровождение состояло из ужина на выходных за макаронами с сосисками. Радовала только стабильность в наших отношениях. Он не спрашивал ничего у меня, а я у него.

Все изменилось внезапно. Майкл забрал меня с занятий, просто заявившись в класс посреди урока, ничего не объясняя. Мы сели в его машину, и он безразлично бросил:

— Звонила твоя Мама, попросила тебя привезти.

Коротко. Непонятно, странно.

Внутри меня затеплилась надежда. В голове возникло лицо мамы, которая испугалась за пропавшего Демьяна. В глубине своей души она любила меня. Какой-то странное своей любовью. Вдруг острого захотелось, чтобы она соскучилась по мне.

Одновременно с этим, что-то внутри меня подсказывало, что она не могла просто соскучиться по мне. Должно было что-то случиться.

Я думал, что он отвезёт меня в нашу старую квартиру, но мы доехали до аэропорта и сели в самолёт. Не показывая удивления, я сидел в самолёте и рассматривал облака, это был мой первый перелёт. От переизбытка чувств я искрился. Моего адреналина хватило бы, чтобы заправить самолёт. В таком возбуждении я находился.

Все было так просто. И так ожидаемо.

Мой брат заболел. Почечная недостаточность. Он был слаб с рождения по моей вине, как утверждала Мама. И теперь ему была нужна почка. Моя. Я им был нужен, чтобы забрать у меня почку.

Меня привезли в больницу, не спрашивая моего мнения.

— Я не отдам никому мою почку. — твёрдо заявил я, упираясь и не желая идти в палату. Мои слова вызвали у врача недоумение, а у родителей негодование.

— но это твой брат! — заявила Мама, скрестив руки, в ее взгляде было столько осуждения, что мне стало стыдно за свои слова. Я постарался найти внутри себя хоть капельку сострадания к умирающему брату, но кроме злорадства внутри меня ничего не было.

— И что? Я хочу жить.

— Ты и будешь жить, но если ты не поможешь брату, он умрет. — в качестве подтверждения слов мамы, Макс сделал очень болезненное лицо. Настоящий актёр.

— Отдай ему свою.

— Слышь, малой, так нельзя. — Майкл дал мне подзатыльник, чем только раздул огонь внутри меня. Я весь покрылся иголками. Если бы я мог, то своими руками задушил этого гаденыша. Я хотел его смерти. Чтобы мамин слюнтяйчик сдох мучительной смертью.

— Можно! — крикнул я, переходя на быстрый бег. Просто тратя все свои силы, чтобы меня не догнали. Я готов был податься куда угодно и остаться без дома. Лишь бы не помогать им.