Между ангелом и бесом

—Да ладно, ребята, я не хотел вас обидеть! — кричал он.— У меня до сих пор сердце сжимается, стоит взглянуть на вас!

— Тебе бы все смеяться,— буркнул Самсон, падая рядом, а нам с расписными мордами жить придется.

— Точно,— вздохнул ангел, присаживаясь с другой стороны.— Я чуть не умер. Самым трудным было не дергаться, когда банщица волосы щипала.

— И подергался бы, кто осудит в такой ситуации? — удивился Гуча.                                   

— Так ты же сам приказал не дергаться!

— Я был не прав,— сказал черт, внимательно оглядывая друзей.                                                 

Посмотреть было на что! Женихов не просто вы мыли — их выскоблили пемзой и натерли маслами с одуряющим запахом. Пятки принца, до этого походившие на копыта по цвету и твердости, с нежно-розовой кожей, а на ощупь (черт не поленился потрогать) напоминали ножки младенца, который еще не умеет ходить. Но самое главное, из-за чего, собственно, зверели парни и едва сдерживал смех Гуча — их обрили наголо и выщипали все до единого волоски на теле. Во всех местах. Ладони у принца и ангела были вымазаны огненно-оранжевой краской, а лысины сверкали перламутром.

Кустистые брови Самсона частично выщипали и густо смазали черной тушью. На щеки нанести кар­минный румянец, от чего и без того краснорожий Самсон стал похож на помесь индейца, вышедшего на тропу войны, и индианки, выходящей замуж.

Бенедикту досталось меньше. Видимо, решили, что настоящую красоту ничем не замажешь, поэтому он всего лишь благоухая маслами, сверкал перламутровой лысиной и мог гордиться идеально круглой бордовой точкой меж бровей.

Гуча спрятал улыбку и попытался утешить друзей пострадавших от гигиены.

— Ладно, ребята, эту гадость отмоем, а волосы отрастут. Самсон,  я даже разрешу тебе в грязи вываляться!

— Я бы придушил старую вешалку, если б мог! — Принц был безутешен.— Привязала и давай издеваться!

— А мне понравилось.— Ангел стащил с постели кисейную занавеску зеленого цвета и замотался в нее. — Столько новых ощущений, один массаж чего стоит! С волосами они, конечно, погорячились, но остальное — выше всяких похвал.

 — Бежать надо, Гуча, бежать отсюда! Чувствую, эта стерва три дня не выдержит!

— Успокойся,  Рыжий, ситуация под контролем. Вечером кое-кто придет в гости, а к утру уж будем на свободе, а пока одеваемся и как ни в чем не  бывало мирно беседуем, развлекаемся, словом, ведем себя прилично. Побег ночью. Ясно?

— Ясно! — гаркнули парни в один голос и кинулись к одежде небрежно сваленной на ковре.

Гуча тоже надел свою белоснежную рубаху и накинул алый плащ. Похлопал по карманам и с облегчением вздохнул, убедившись, что все волшебные предметы на месте.

Одетый Самсон как-то сразу прибавил в объеме.

— Опять тянул что ни попадя?

— Вот опять ты, Гуча, меня обижаешь! Я что, этот...  клептоман какой?— Воришка удачно ввернул новое слово.— Брал только то, что ценность имеет.

— А что имеет ценность в этом мире? — поинтересовался Бенедикт.                        

—То, что можно продать или купить,— с видом знатока пояснил Самсон.

 —Понятно!

— Что тебе понятно? Ничего тебе не понятно.— Черт вынул из кармана волшебный платок и разостлал его на ковре.— А как, скажи мне, быть с вещами, которые не продаются? Они имеют  ценность?

—  Конечно, имеют! Любовь, например, ее не купишь! — В голосе Бенедикта слышалось благоговение.                                                                        

—  Во дурак,— прыснул принц,— как раз она-то на каждом углу и продается!                               

— Давайте наконец поедим,— сказал Гуча и сделал заказ платку-самобранке.                               

Трапеза проходила в полном молчании — принц и ангел все еще переживали по поводу своего, как они считали, позорного вида, а черт старался не смотреть на них, чтобы не подавиться.                        

Я все хотел сказать — когда я пошел к отшельнику, Бенедикт так внезапно оказался рядом... Помнишь, как ты появился за моей спиной, я тогда чуть заикой не стая?                                          

— Я  не знаю, как осуществилась телепортация. Просто расстелил пла... — начал было Бенедикт, но тут открылась дверь.

Стражники пропустили внутрь посетителей, которые вошли и остановились. Возглавлял делегацию высокий темнокожий мужчина с большим животом, который колыхался над красными бархатными ша­роварами. Его плечи прикрывала коротенькая без­рукавка. На круглом лице выдавался вперед огромный нос с очень крутой горбинкой, над маленькими черными глазками нависали густые брови.

Позади него топтались трое мужчин поменьше и ростом, и объемом, тоже разнаряженные, как пав­лины. Стоит добавить, что лица всех гостей были щедро намазаны косметикой, чувствовался даже некоторый перебор.

— С чем пожаловали?  — грозно спросил Гуча, сразу взяв инициативу в свои руки.

— С подарками.— Из-за спины гиганта вынырнул толстенький коротышка с блюдом в руках.

— На кой  нам ваши подарки? — проворчал Самсон, вытирая  жирные пальцы о штаны.

— В знак почтения и как свидетельство искренней любви, о новички. — Толстячок   подобострастно улыбнулся и протянул гостинец. Ангел, по своему обыкновению ставивший вежливость на первое место потянулся было за подарком, но черт шлепнул его по ладоням, а вор, дернув за шитый золотом кафтан,  усадил на место.