Между ангелом и бесом

— Да где ж тебе понять? — взвился черт. Он схва­тил злополучную книгу и стукнул недотепу по го­лове.— Ты ж у нас наивный, чистый! Ангел, одним словом! А пакости от кого идут? Ясное дело — от нас, чертей. С кого три шкуры спускать будут?! С меня!!! А то, что ни один нормальный черт не сможет даже додуматься до такого, что ему в самом кошмарном сне не приснится подобное,— это никому в  голову не придет. Ангелы пакостями не занимаются, но если уж они их девают — то такие, что черти за голову хватаются!!!

— Гученька, я больше не буду,— прошептал ангел и зарыдал, уткнувшись носом в грудь Самсона. Вор успокаивал его, похлопывал по плечу и с осуждением смотрел на черта.— Если хочешь, я даже читать разуууучууусь...

—Да ладно.— Гуча остыл, сел на кровать. — Я сам виноват. Волшебник Аминат говорил, что все заклинания в книжке собраны, книга красного цвета, к волшебным предметам прилагается. Я после его на­стоек совсем забыл об этом. Вот дурень, как я мог!  

 — Вот оно  что...— Самсон на минуту задумался.— Это что же получается? — с недоумением проговорил он. — Получается, что на рассвете все мужики в этой сумасшедшей стране станут бабами! Вот это да! Да зловредная   принцесса  остервенеет  окончательно. Нам, если мы здесь задержимся, отрубят головы, а все остальное скормят хищникам. Я все сказал или что-нибудь пропустил?                                           

— Все,— подтвердил черт,— только насчет казни ошибся. Мы так легко не отделаемся. Ночью бежать надо.

— Надо,— согласился воришка.— Ангелочку, может быть, и все равно, а я своим мужским достоинством ой как дорожу!

—Увязывайте барахло,— распорядился черт. —Времени, мальчики, у нас в обрез.

— Я больше не буду,— прошептал Бенедикт.

Гуча посмотрел на него:                      

— Чего не будешь?

— В руки что попало брать.

— Будешь, милый, будешь! Судьба у тебя такая — в неприятности попадать. Эх, оторвать бы эти ручонки шаловливые.                                      

— Как выбираться будем, дорогу кто-нибудь запомнил?— спросил Самсон, отвлекая внимание от упавшего духом Бенедикта.                              

— Запомнил,— обрадовался тот,— красная ковровая дорожка!                                                              

— Н-да... — Принц посмотрел на него с жалостью.

— Не в дороге дело,— сказал Гуча.— Дорогу най­ти — раз плюнуть, у меня проводник есть — из лю­бого лабиринта выведет. Тут на каждом шагу охрана самим незаметно не выбраться. Выход у нас, ребята, один — будем ждать мою старую знакомую. И мо­литесь, чтобы она пришла.

— А потом? — оживился ангел.

— А потом будем драпать до самой границы, и горе нам, несчастным, если не успеем ее пересечь до утра.

— Это по пустыне-то? — обомлел ангел.

— По ней, родимый, по ней,— ухмыльнулся Сам­сон, которого потешала безграничная доверчивость друга.

За разговорами незаметно наступил вечер, потом ночь. Звездное покрывало упало на спящий город. Стало тихо и прохладно. Только многочисленные Фонтаны мерцали жемчужными струями, да драго­ценные камни на куполах искрились в лунном свете.

— Красиво,— расчувствовался Бенедикт.

— Ага. — Самсон тоже выглянул в окно.— Жаль не украдешь!

— Тебе бы только воровать. На всю жизнь не наворуешься!  — Ангел бросил негодующий взгляд на принца и снова вздохнул: — Все равно красиво...

— Ничего красивого не вижу! Старая женщина надрывается под тяжестью ковра, а эти лбы любуются луной! Тьфу!

Вздрогнув от неожиданности, все обернулись.

 — Надрывайся тут из-за вас,—проворчала Гризелла. Отойдя от двери, она сбросила с плеч ковер, по виду очень тяжелый, медленно разогнулась и потянулась так что захрустели кости.— Если бы семнадцать лет назад ты, Гуча  не втянул меня в авантюру, пальцем бы не пошевелила ради вас, не то что такую тяжесть тащить. Вещички-то собрали?

— Собрали, Гризеллочка, давно собрали, —  ответил черт, — только вот как отсюда бежать — не пред­ставляю пока.

— А ты мозги включи,— поддела его вредная старуха, — и подумай, зачем я сюда ковер-самолет при­несла. Не стойте столбом — раскатайте его да окно откройте!

—Гризелла Бенесафуиловна, ты гений! — восхитился черт и поцеловал ведьму. Та смутилась и шлепнула его по щеке, на что черт ответил еще одним поцелуем.— Как тебя охрана пропустила?

— Спят все, сонное заклятие наложила. Как тогда, семнадцать годочков назад.— Гризелла смахнула слезу, высморкалась, подошла к Бенедикту. Пристально посмотрела на него и вдруг упала на колени.

— Встаньте, пожалуйста,— пролепетал ангел, но ведьма не встала. Она стукнулась лбом об пол и завыла:

— Ой, прости ты меня, дуру старую! Лежишь ты, маленький такой, титьку просишь, ну я и отдала тебя. В самую многодетную семью подбросила! Думала, прокормят, человеком сделают! Ой, прости ты меня...                                             

Черт похлопал ведьму по спине:

— Гризелла, ты не того за ноги обнимаешь.

— Как,— удивилась она,— я же помню, вылитый ангелок был!                                          

— Младенцы все на одно лицо,— сказал Гуча. Он помог ведьме подняться, развернул и показал на воришку: — Он — потерянный принц. Самсон!

— Чур меня, чур! — Старуха перекрестилась.— Не он это!

—  Он, Гризеллочка, он! В Последнем Приюте, в самой многодетной семье. На столбе тоже висел — как и полагалось по сценарию.