Между ангелом и бесом

— Волнуюсь, бабушка, а вдруг он умрет? — В прекрасных голубых глазах девушки стояли слезы.

Раньше волноваться надо было, когда на плацу его гоняла. — Старуха с осуждением посмотрела на принцессу. — Эх, молодежь!

— Так ведь тренировка! — всхлипнула та.

— Нормальные девки с такими мужиками в постели кувыркаются, а не на стадионе,— проворчала старуха, прикладывая очередной компресс.— Эх, мне бы лет пятьсот  сбросить, я б с него сутками  не слезала, отвела бы душеньку-то!

Молодой подмастерье залился краской, а принцесса спросила:

— Сутки в постели? Чем можно заниматься в постели целые сутки?

— Детей делать, — ответила бабка. Принцесса задумалась, а парень уронил инструмент, чем заслужил порцию ворчания. — Ну чего ты возишься, снимай с него эту упаковку скорее! Молодые, а косорукие…

Ученик кузнеца очень старался, но шикарная обстановка и обилие заморских чудес, никогда не виденных им раньше, мешали сосредоточиться. Да и старуха, которая слыла колдуньей, нагоняла на парня страх.  Все валилось у него из рук. С горем пополам он снял сапог, потом наколенник и приступил к набедренной повязке. Принцесса затаила дыхание и встала у него за спиной, пытаясь рассмотреть, все ли у жениха в порядке.

Подмастерье совсем смутился и снова уронил молоток. Черт заорал от боли, пнул слесаря-недоучку. Тот отлетел, приземлился у двери и поспешил ретироваться. Гуча, сорвав остатки доспехов, потер ушибленное место.

— Бесстыдник, — проворчала бабка, —  но жить будет. С тебя три монеты, милочка. Смотри у меня, еще раз до такого состояния мужика доведешь, в три раза больше возьму за лечение!

— Гризелла! — У черта от удивления глаза полезли на лоб. — Что ты тут делаешь?

— Деньги я здесь зарабатываю! Вы же не могли, как люди, из Фрезии сбежать, вам же повыделываться надо было! Оригиналы, чтоб вас… Тьфу! А то, что старая женщина осталась безработной — это, как говориться, ее проблема! Ох, Чингачгук Эфроимович, допрыгаешься ты у меня! — Ведьма погрозила черту крючковатым пальцем.

Принцесса протянула бабке деньги. Та задрала юбку и спрятала монеты в чулок. Разогнувшись, она внимательно посмотрела на пациента и причмокнула губами:

— Но все равно, какой мужчина… — У дверей она резко притормозила, споткнувшись взглядом о статую Аполлона.— Один дутого краше,— произнесла она, а Бельведерский стыдливо зарделся и второй раз за день прикрыл причинное место ладошками.

—Ах, какая женщина! — передразнил Гризеллу ехидный черт, а принцесса, главным достоинством которой было полное отсутствие юмора, уточнила:

— Кто? Она?

— Она.— Гуча взглянул на невесту.— Она настоящая женщина, а ты любого сержанта в армии на все сто обставишь!

— Какой ты галантный. — Девушка расплылась в улыбке, искренне полагая, что услышала комплимент, — Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, еле жив, — буркнул Гуча.

— Ничего, привыкнешь,— успокоительным тоном сказала невеста. — Первый раз трудно, зато после двух месяцев тренировок будешь гордиться своими успехами. Смотри! — Брунгильда закатала  рукав и показала мощные мышцы, узлами перекатывающиеся под кожей. Гучу передернуло.— Стоит только приложить немного усилий и ты — самый быстрый, самый сильный, самый...

— Тупой! — вставил черт.

— Что? — опять не поняла принцесса..— Впрочем, не важно. Отдыхай, набирайся сил. Я распорядилась, чтобы тебя никто не беспокоил. Через десять минут — праздничный ужин. Явка обязательна! Форма одежды — парадная!

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — рявкнул жених, приложив к несуществующей фуражке два пальца.

— Высочество, — высокомерно поправила  его принцесса и вышла.

— Дура, —  крикнул Гуча ей вслед и, плюнув в сердцах, сполз с кровати.                                     

Когда облаченный в белую рубаху и алый плащ, он спустился вниз, веселье уже было в самом разгаре.

Зала пестрела всеми оттенками серого — от цвета грозовой тучи до цвета новорожденного мышонка. Слуги тоже в серой униформе, сновали меж столов, разнося еду и напитки.

Откуда-то вынырнула Брунгильда и, ухватив жениха за руку, утащила к почетному королевскому столу. Видимо, почетным он считался из-за присутствия за ним королевской семьи, ибо пищу за ним подавали такую же отвратительную, как и за остальными — овсянку и похожее на подошву по цвету и вкусу драконье мясо. После череды тостов, которые запивали отвратительным пивом, счастливая невеста увлекла хмурого жениха в сад, на вечернюю прогулку.

— Режим  дня   — залог здоровья, — объяснила она. — Три круга по саду и будешь спать, как убитый!

— Естественно, это меня убьет. Точнее — добьет, — проворчал Гуча. — Скажи-ка мне, Бруня, а что это ты вся такая на физкультуре помешанная? У тебя какие-нибудь женские интересы есть?                       

— Женские? Интересы? — Принцесса удивленно взглянула на спутника. Закатные лучи осветили ее лицо, пышные волосы отливали розовым, а бездонные глаза казались еще глубже.

— Ну да, женские! Может быть, ты готовить любишь? Хотя нет, не то, судя по ужину, не то… А, вот! Шить, например? Или вышивать? Крестиком?

— Ты имеешь в виду удар крестом в ближнем бою? — Девушка наморщила лоб, пытаясь сообр­азить, чего хочет жених.