Между ангелом и бесом

Полухайкин зажмурился и представил! По полянке снова потек ручей, в котором на этот раз сидела взбешенная ведьма Гризелла. Ее грязно-серый перманент под действием воды раскрутился, бурые капли падали с волос на нос, разбивались и брызгали в стороны. Отшельника словно ветром сдуло с крыльца, стоило ему только взглянуть в злющие бабкины глазки.

— Прекрати! — заорал Гуча, проклиная свое чувство юмора и не вовремя обострившееся любопытство.

— А?! — очнулся наследник престола, однако было уже поздно — бабка вылезла из воды. Ручеек исчез, но Гризелла осталась. В бешенстве расшвыривая пинками попадавшие под ноги кочаны, она подошла к крыльцу, вытащила из кармана мокрого платья калькулятор и что-то посчитала. Потом извлекла оттуда же блокнот, надо сказать, изрядно вымокший, что-то нацарапала химическим карандашом и, вырвав лист, пришлепнула его на лоб наследнику. Так же, не говоря ни слова, оседлала метлу и улетела.

— Что это? — Альберт отлепил листок.

— Наверняка счет за моральный ущерб и причиненные убытки в виде промокшего платья, — ответил ему отшельник, возвращаясь на крыльцо. — И, насколько я знаю Гризеллу, чем меньше слов она сказала, тем крупнее сумма.

— Ничего себе! — Полухайкин пробежал глазами, список и присвистнул. — Она не карась, она акула большого бизнеса! Прикинь, эта старая перечница меня на счетчик поставила!

— Да шут с ней, — махнул рукой черт. — Творится что-то очень непонятное, и чует мое сердце, что дальше будет еще интереснее!

— Вот тут я с тобой согласен, — кивнул головой Аминат. — Что дальше будет интереснее, согласен, а то, что непонятно, тут ты не прав! Все очень просто — каждый человек теперь способен изменить этот мир неосторожным словом. Проще сказать, каждый стал волшебником.

— Скорее тут не слова виноваты, а образы согласился с ним Гуча. — Вот Альберт, он в силу своего криминального прошлого мыслит по понятиям. Нормальный человек при слове подснежник увидел бы нежный весенний цветок, а ему трупы мерещатся!

— Правильно, — буркнул Полухайкин, — «подснежник» по фене — труп.

— И ты еще удивляешься, что Марта тебе от ворот поворот дала?

— Так что ж, выходит, я сам весь этот беспредел устроил? — Наследник престола выпучил глаза и почесал заднюю часть квадратной головы.

— Выходит, так, — снова кивнул отшельник.

— Не, в натуре, не может быть!

— Давай проверим, — предложил черт.

— Как?!

— Да запросто! Я буду говорить обыкновенные слова, а ты мысленно представляй, что это такое.

— Не понял. — Альберт снова потянулся к затылку.

— Ну, представляй понятные образы!

— А, это мыслить по понятиям, в натуре! — дошло наконец до наследника.

— Во, уловил, — одобрительно проговорил отшельник и наполнил стаканы. — Ну, за мыслительный процесс!!! Кстати, очень помогает при некотором отупении!

— Не, ну ты загнул, — Полухайкин выпил, закусил и прищурился. — Вот ты всю жизнь тут живешь и то не сразу въехал, что, типа, происходит, а я без году неделя в Иномирье ошиваюсь! И мне все ясно! Слышишь? Если амиго говорит — вода, то я должен эту воду представить. Так?

— Во-во, вижу, понял. — Черт выпил свою порцию. — Ну как, начали?

— Валяй, — согласился Полухайкин, смял бумажку с объяснением в любви и бросил ее под ноги.

— Начнем с простых понятий. — Гуча обвел взглядом полянку и, заметив заплесневелый сухарь у крыльца, произнес: — Булки!

Полухайкин наморщил лоб и надолго задумался, потом пожал плечами:

— Ну, амиго, ты сам напросился, в натуре! Ну, булки!

На колени отшельнику Аминату упал ароматный каравай. Волшебник взял его в руки, вдохнул свежий хлебный аромат, отщипнул поджаристую корочку и спросил:

— А кто хлеб в форме задницы испек?

— Альбертушка наш, — съехидничал Гуча. — Вот наденет Марте хомут на шею и будет такие хлебы печь!

Лучше бы он откусил себе язык, так как дальше события совсем вышли из-под контроля. В руках у Полухайкина появился хомут, напротив — принцесса Марта. Влюбленный жених, совершенно не желая того, надел конскую упряжь ей на шею.

— Ох, — только и смог сказать несчастный наследник престола.

— Фу! — возмутилась Марта, сняла с себя лошадиное безобразие и, точно угадав виновника инцидента, водрузила его на черта. Презрительно оглядев собутыльников, она еще раз фыркнула и, придерживая руками коричневые юбки, гордо зашагала прочь от избушки.

— Не, ну ты, ты! Ты, в натуре, ты чайником думай! — заорал будущий король Полухайкин. — У тебя че, чердак горит? Че ты базаришь? Че, хочешь, чтобы утки крякнули? Амиго, я думал, ты кореш, а ты, словно последний бык, подставил меня! Да я готов с тобой был последней травкой поделиться, на любой яме грудью за тебя встать, а ты?

Он в сердцах сплюнул и побежал догонять невесту. Про болтающегося в воздухе трактирщика он совсем забыл. Тот несколько раз стукнулся о трубу, но потом все же полетел вслед за Альбертом.

Аминат рассмеялся, глядя вслед удаляющейся парочке, и помог Гуче снять злосчастный хомут.

— Тебе не кажется, что где-то горит? — спросил он, поддерживая черта. — Паленым несет.

— Чердак горит. — Гуча принюхался. — Тушить надо!