Между Азией и Европой. От Ивана III до Бориса Годунова

Но вернемся к ситуации, сложившейся в «регентском совете» после исключения из него Бельского. Годунов сохранил и даже усилил свои позиции, но все равно оставался самым младшим и самым слабым из членов этого ареопага. В таком положении, однако, были и свои плюсы: молодого боярина не считали самостоятельной величиной, не принимали всерьез и потому не боялись.

Борис и не претендовал на первенство. Он старался поддерживать хорошие отношения с недалеким князем Мстиславским, которого величал «отцом», политически же сблизился с боярской партией, став ближайшим помощником Никиты Романова. Тот был дядей слабоумного царя, Годунов – братом умной царицы, и вместе они представляли собой большую силу, хотя, как уже было сказано, Борис играл в этой коалиции вспомогательную роль.

Однако довольно скоро, меньше чем через полгода, пожилой Никита Романов вышел из игры – его хватил удар, после которого боярин, по свидетельству Горсея, «внезапно лишился речи и рассудка, хотя и жил еще некоторое время».

Положение ближайшего родственника и друга царской семьи отныне единолично занимал Борис, но у него не было такой поддержки, как у Романова. К тому же теперь остальные «регенты» стали считать Годунова нешуточной для себя угрозой и перешли к враждебным действиям. Хитрые Шуйские настроили против Бориса князя Мстиславского, подговорив его убить конкурента, сами же остались в стороне.

Но Годунов был готов к подобному повороту событий. К этому времени он называл «отцом» уже не Мстиславского, а главного думного дьяка Андрея Щелкалова, очень ловкого и опытного администратора, за которым стояла собственная влиятельная партия – чиновничья.

Переиграть таких хитрых соперников в закулисных интригах Иван Мстиславский, конечно, не мог. Князя обвинили в заговоре: он-де собирался заманить к себе Годунова на пир и там умертвить. Справедливо было обвинение или нет, большого значения не имело. Главное, что царь с царицей поверили, и постриженный в монахи Мстиславский отправился из Москвы в дальний Кириллов монастырь, где скоро умер (одна из длинной череды удобных Годунову смертей).

Теперь на пути Бориса к безраздельной власти остались только Шуйские, более серьезные противники. Старый воин Иван Петрович был, так сказать, лицом этой партии, но среди Шуйских имелись мастера, способные соперничать с Годуновым в интриганстве.

Действовали они расчетливо и неспешно. Понимая, что царица в любом случае будет за брата, Шуйские задумали развести Ирину с мужем, что решило бы и проблему Годунова. У Шуйских было немало сторонников: и часть аристократии, и богатое купечество, и многие горожане, а самого ценного союзника они приобрели в лице митрополита Дионисия, который по своему сану мог решить дело о государевом разводе. Казалось, что слабовольному Федору против такого напора не устоять.

Однако Борис как свой человек в царском доме хорошо знал, что любовь к жене – единственное, от чего Федор никогда не отречется, и просто выжидал, предоставив врагам полную свободу действий.

Шуйские предприняли атаку на царицу, подав Федору челобитье о разводе с бездетной Ириной, причем под петицией подписались многие бояре и москвичи, а митрополит ходатайство поддержал. И тут кроткий самодержец, к всеобщему изумлению, разъярился. Податели челобитной попали в немилость.

У Годунова уже были наготове показания свидетелей о якобы готовившемся заговоре Шуйских. Царь не стал возражать, чтобы строптивцев (а может быть, и изменников) арестовали. Не теряя времени, Борис взял под стражу всех видных деятелей враждебной группировки. Двое самых опасных – Иван Петрович и Андрей Иванович Шуйские – скоро умерли в заточении, причем, как говорили, не своей смертью.

В «Царском титулярнике» (XVII в.) с его условностью изображения Фёдор Иванович и Борис Годунов выглядят почти близнецами – это, собственно, и было продолжением все той же политической эпохи

Заодно с устранением последнего остававшегося «регента» Борис провел еще одну операцию, не менее важную: добился того, что Федор согласился снять митрополита Дионисия, скомпрометированного участием в деле о разводе. В декабре 1586 года на ключевую должность главы русской церкви Годунов продвинул ростовского архиепископа Иова, своего преданного сторонника.

Таким образом, к исходу 1586 года Борис получил контроль и над царским домом, и над церковью, что сделало его фактическим правителем страны.

К тому времени он давно уже захватил еще один рычаг подлинной власти, не менее важный: государственные финансы. Собственно говоря, это первое, с чего прагматичный Годунов начал свой путь в диктаторы.

Еще в декабре 1584 года он инициировал большую ревизию казенного (ведавшего казной) ведомства, которым управляло влиятельное семейство Головиных, сторонников Мстиславского и Шуйских. Обнаружились огромные злоупотребления, что сильно скомпрометировало враждебную Годунову партию. Он получил возможность назначить на место главного казначея своего человека и отныне распоряжался всеми доходами и расходами страны.