Между болью и страхом

Дрожащими пальцами я стаскивала с себя одежду и незаметно сорвала камень с шеи, чтобы сунуть его под язык. Хозяину пришлась по вкусу моя покорность и он обходил меня, наблюдая как я заливаюсь краской и кусаю губы. Оставшись без одежды, я заставила себя опустить руки вдоль тела, понимая, что именно этого он потребует. Чужая ладонь коснулась спины и я не смогла сдержать судорожный вздох.

— Ты боишься, — я молча кивнула и чуть не закричала, когда он с силой ударил меня по ягодице. Камень лежал во рту и я не могла позволить себе потерять его. Эта была Моя Вещь. Единственное, что делало меня не рабом. Только желание обладать Своим заставило меня вытерпеть всё. Хозяин желал моих криков, но я не хотела ему их отдавать. Они остались со мной. Все, каждый.

Боль и страх. Это не самое ужасное. Хуже было бы потерять себя. Я осталась у себя. Даже когда господин забрал всё остальное… Однажды он смог.

12 глава

Ступая по ковролину, приглушающему звук каблуков, подбитых металлическими набойками, я слушала доклад заместителя через вкладыш наушника и давала короткие указания. Через монитор транслировалась картинка происходящего в зале заседания, но я лишь изредка посматривала на экран, стараясь сосредоточиться на разговоре. Чуткая аппаратура улавливала каждый вздох, изменение вибрации и тона голоса. Этих данных вполне хватало для оценки людей на предмет лжи. Мне не нравилось работать вслепую, но находиться в офисе лично я не рисковала. Не сегодня и не в ближайшее время.

Обосновавшись в съёмном офисе в здании напротив, я мечтала о скорейшем окончании заседания. Утренний кофе уже не бодрил и хотелось есть. Голод всегда делал меня нервной. Забросив в рот мятную конфету, я присела на подоконник и напряжённо вслушивалась в разговор.

— Потребуй дополнительной экспертизы, — монотонно приказала я, — и поясни, что специалист будет наш.

Удовлетворившись реакцией, теперь уже бывших, партнёров я вышла из эфира. Солнце за окном клонилось к закату. Закинув руки наверх, я потянулась, прогибаясь в спине. Прошло десять дней. Девять бессонных ночи. Столько же тягостных вечера и мрачные пробуждения по утрам. Ещё вчера я поняла, что начинаю раздражаться по мелочам и злюсь. Даже звонки Юки приводили меня в ярость. Заканчивая разговор, я мечтала кричать и бить что-нибудь хрупкое, желательно звенящее. Понимание того, что девушка ни в чём не виновата и является жертвой моего поклонника, блокирующего её в доме, не помогало мне успокоиться. Забываясь, я рисовала в своём воображении, как Захаров входит в её квартиру и…

Мне хотелось выть от осознания, что я ревную мужчину, постороннего для меня, к самому преданному и дорогому мне человеку. Юка была важным звеном моего существования. Вот уже несколько лет она живёт моей жизнью, благодаря мне. Получая капли моей крови, она продлевает свой срок, компенсируя болезнь, но ведь она посвящает всю себя мне. Неравноценный обмен. Конечно, я не могла отказаться от возможности иметь преданного помощника, способного выдавать себя за меня, но она… Нежная, искалеченная девушка так трогательно заботилась обо мне. Никто не делал подобного, просто потому, что мне это было нужно.

Когда я забрала её из притона, разобралась с уродом, который считал её своей вещью и наконец, добилась, чтобы она перестала встречать меня на коленях, то узнала о том, что девушка инфицирована вирусом, убивающим её иммунитет. Она умирала и запах смерти, источаемый её кожей, становился всё отчётливей. Решение спасти её пришло в одну из ночей, когда Юка выскользнула на балкон и забралась на парапет.

— Что ты делаешь? — холодно спросила я, стараясь не напугать её резким движением.

— Я слаба, — ровным голосом призналась она. — Когда моё тело начнёт предавать меня, я захочу взять то, на что не имею права.

— Мою кровь? — щёлкнув зажигалкой, которую она оставила на столике, я на мгновение осветила своё лицо.

— Не хочу платить подлостью за вашу доброту, Акира сама. А другого я вам не принесу. Мне нечего вам дать.

— Ты полагаешь? — при таком освещении она была похода на меня. Откормить, подстричь, отмыть, приодеть и она вполне могла сойти за меня.

— У меня ничего нет…

Одна эта фраза, сказанная надреснутым голосом, заставила мой мир качнуться. Мне ли ее знать, каково это, быть нищей, той, кому не принадлежит даже собственная жизнь? Метнувшись к девушке, я сдернула её с ограждения и мы обе оказались на холодной плитке пола. Усадив её у стены, дрогнувшей рукой я отвела влажные пряди с похожего на моё лица.

— У тебя есть я. Теперь ты не одна. Мы справимся.

— Госпожа… — она смотрела загнанно, ожидая наказания.

— Не называй меня так…-