Между буйством концепций и реальностью перемен. Современники К. Маркса о его практической деятельности

В «Никомаховой этике» Аристотель отмечает, что к трем факторам, оказывающим определяющее влияние на практику, относятся чувства, разум и надежда. Однако чувства вовсе не являются отправной точкой практики – звери и другие животные хоть и обладают чувственным восприятием, но не имеют практической деятельности. В «Эвдемовой этике» он указывает: «Человек один из всех животных есть также первоначало определенных действий, ведь ни про какое другое [животное] мы не скажем “оно действует”»[19]. В своем сочинении «Метафизика» он, рассуждая о «возможностях» и «полной реальности / осуществимости», проводит различие между двумя типами практической деятельности. Аристотель полагает, что практическая деятельность человека представляет собой процесс, направленный на результат, то есть целенаправленное действие; она содержит незаконченное действие, полагающее результат в самом себе. Подобные цели заключены в узком значении понятия «практика», отличающемся от категорий «действия» или «производства». В «Никомаховой этике» Аристотель также придерживается подобного разграничения. Практическая деятельность и ее объект являются общим проявлением человеческого бытия: с одной стороны, под ними понимается поведение, рассматриваемое с позиций теоретической науки, с присвоением четкого смысла и рамок; с другой – остальные типы человеческой деятельности. Практика имеет особую ценность в жизни индивидуума. С позиций целеполагания не следует приравнивать ее к созданию, производству, комплектации «материального», поскольку все это предполагает деятельность, направленную на внешний объект, способ взаимосвязи в формате «человек – вещь». При таком подходе предполагается лишь конкретное действие, направленное на результат. Аристотель, проводя детальный анализ, указывает: «Предполагающий поступки склад, причастный суждению, отличается от причастного суждению склада, предполагающего творчество. Поэтому они друг в друге не содержатся, ибо ни поступок не есть творчество, ни творчество – поступок. Поскольку, скажем, зодчество – некое искусство, а значит, и разновидность соответствующего причастного суждению склада [души], предполагающего творчество, [поскольку, далее], не существует ни такого искусства, которое не было бы причастным суждению и предполагающим творчество складом [души], ни подобного склада, который не был бы искусством [как искусностью], постольку искусство и склад [души], причастный истинному суждению и предполагающий творчество, – это, по-видимому, одно и то же… Поскольку творчество и поступки – вещи разные, искусство с необходимостью относится к творчеству, а не к поступкам»[20].

Разграничение теории, творчества (включая искусство) и практики у Аристотеля сыграло большую роль в рамках его философии прагматизма и во взглядах последователей. В данном случае мыслитель ввел очень узкое понимание термина практической деятельности: практика больше не является чистым естественным поведенческим процессом, заложенным природой, подобно животным, но представляет собой деятельность, имеющую важный смысл и ценность в человеческой жизни и направленную индивидуумом на самого себя. Аристотель перенял взгляды своего наставника Платона по вопросу разделения существования на теоретическое (философская жизнь) и общественное (политическая жизнь). Он точно обозначил повседневную жизнь человека как «политическую», а не «практическую». Таким образом, под «практической жизнью» он подразумевает именно теоретическое существование. Конечной целью человеческого бытия является лишь euphragia (правильное поведение), а счастье как цель практической деятельности каждого человека само по себе представляет практику. Аристотель заявляет: «Для всякого государства, и в частности для каждого человека, наилучшей жизнью была бы жизнь деятельная. Но практическая деятельность не обязательно направлена на других, как думают некоторые; практическими являются не только идеи, применяемые ради положительных последствий, вытекающих из самой деятельности, но еще большее значение имеют те теории и размышления, цель которых – в них самих и которые существуют ради самих себя. Ведь и тут целью является благая деятельность, так что и в этом есть своего рода деятельность; и мы даже говорим в строгом смысле о практической деятельности тех, кто своими мыслями направляет внешние действия»[21].