Между честью и истиной

И Дейвин пошел искать "их всех". Для начала, он наведался на Литейный и попросил у коллег доступ к базе действующих осведомителей и местных сотрудников, работавших по контрактам. Оцифрована она все же была, к радости графа, поскольку до конца года эти устрицы не могли вывести из своей базы умерших в течение этого года, а постоянно действующих не отличали от разовых. Получив эту гору сведений в бумаге, можно было сразу идти сдаваться князю и говорить, что найти нужную иглу в добытом стоге нереально. Через всего-то три дня возни в шестнадцать рук с молодежью, еще не имевшей колец, в этой помойке поистине легендарных размеров он оказался счастливым обладателем некоторой суммы файлов с личными делами, более или менее отвечавших его запросу. Файлов было почти три десятка. Все фигуранты были зарегистрированы на "Ключике" в разных статусах, и все имели более или менее регулярные связи со своими кураторами. Пятерых он отмел сразу: они специализировались на совершенно неинтересном ему вопросе: контроле местными идеологической благонадежности местных. Еще двое отслеживали оборот готовых наркотиков в городе, но не были способны отчитаться даже о путях поставок ингредиентов для их производства. Был еще подпольный бордель для нужд местной администрации, мимоходом выявленный одним из практикантов, после осознания финансовой схемы немедленно пошедшим за мятными таблетками и подышать. Находку Дейвин не без глумливой усмешки передал обратно на Литейный вместе с еще шестью личными делами, но и это были не те, кто ему интересен. Четверых из оставшихся он отмел как подписавших коллективный протест против ареста Полины. И в данном случае, как выяснилось чуть позже, был прав, хотя коллега с Литейного и сказал ему, печально опустив усы почти в стол, что в принципе это ничего не значит и человек вполне может одной рукой вывести в отчете имя того, за чье освобождение он потом проголосует другой рукой. Дейвин вспомнил Алису - и поверил. Из оставшихся несколько были серьезно больны с середины января по начало мая и странно, что вообще живы. И вот, по итогам всех этапов сортировки, занявших еще два полных дня с утра до вечера, перед графом наконец были выведены на монитор пять фотографий. Оставалось показать этих людей Полине, чтобы определить, кто из них мог знать о ее увлечении.

   Между первым разговором Ксюши со следователем и процедурой опознания подозреваемых прошла неделя. Князь настоял на том, чтобы эту процедуру прошли все гвардейцы да Шайни, оставшиеся в крае. Девушка успела встретиться с парикмахером и переодеться, во что нашлось. Нашлись люйне, гэльта и грисс, которые удалось подтянуть по ее размеру шнурами. Одежда принадлежала одной из гвардейцев графа да Айгита, происходившей из совсем простой семьи, так что вещи были бесцветными на взгляд саалан. А с точки зрения самой художницы, ей дали нижнее платье сливочного цвета, темно-бежевую юбку с вытканной по краю коричневой полосой и коричневый корсаж. Школьное платье Ксюши, привезенное из дома, оказалось ей безнадежно велико. Успев встретиться с матерью, выслушать историю бедствий семьи и города в течение этих девяти лет и поговорить с парой одноклассников, не поленившихся доехать ради встречи с ней до Адмиралтейства из Александровской и Тярлево, она пришла к дате процедуры как раз в нужное настроение: была зла и очень сосредоточена.

   Гвардейцев в кирпично-рыжем и розовом, цветах да Шайни, запускали в кабинет по десятке. После первого прохода Ксюша отходила к окну и смотрела на лес, потом снова вглядывалась в лица, холодно и внимательно. Высокие и крупные мужики под ее взглядом нервничали, ежились и пытались отодвинуться, но она проходила по ряду не меньше трех раз, прежде чем сказать, что здесь она никого не знает. Своего обидчика Ксения нашла в третьем десятке и уверенно показала пальцем следователю:

   - Вот этот. Я его помню.

   - Точно этот? - переспросил следователь.

   - Да, точно. Я уверена.

   - Я не знаю тебя, мона, - гвардеец покачал головой.

   - Конечно, не знаешь, - зло улыбнулась девушка, - ты же мое имя не спросил, когда руки тянул. А я тебя знаю. Откуда у тебя этот шрам на лице, помнишь, а?

   - Солдатская служба богата приключениями, если помнить все шрамы, и имя свое забудешь, - пожал плечами гвардеец.

   Ксения повернулась к следователю:

   - Дайте мне гитарную струну, и я покажу, как оставить такой след. Когда он первый раз схватил меня, я вырвалась и хлестнула его по лицу струной. Я ее спрятала в воротник блузки перед тем, как пошла гулять после выпуска.

   Следователь молча писал.

   - Не нужно, - сказал граф да Айгит. Потом, подумав, поправился. - По вашим правилам, наверное, нужно, но по нашим это проверяется иначе. Ты уверена в сказанном, мона?

   - Да, - сказала девушка, побледнев от ответственности.

   - Хорошо, - граф наклонил голову. Потом обратился к кому-то из гвардейцев князя. - Позовите досточтимую Хайшен, и пусть она принесет шар правды.