Между дураком и подлецом

А что, если?.. Нет, этого не может быть, но, если просто предположить, – продолжил я строить догадки, – что это сделал сам Бабосян? Например, находясь в отчаянии, не соображая, просто чтобы отвести от себя подозрение и уже наверняка подставить Недоумченко? Ведь я же сам ему подсказал и про количество, и про качество, и про безумство… Боже мой, что за ублюдок…»

Но все-таки, допивая вторую бутылку, я убедил себя в невиновности Бабика: пока я на него давил, сортирщик и распоясался, думая, что находится вне подозрений. Кто знает, что еще выкинет в следующий раз этот полудурок? Мне не нравился наглый и самоуверенный Бабосян, но мне была невыносима мысль, что безнаказанный Недоумченко празднует победу за победой в своем сортире. Ругая себя за недальновидность и бездействие, я твердо решил прямо сейчас сделать то, что нужно было сделать еще вчера – пойти и разобраться с сортирщиком. Тогда, глядишь, и не случилось бы сегодняшней катастрофы.

Наконец я накрутил себя достаточно, чтобы решительно подняться из-за стола. Однако пиво, выпитое на голодный желудок, сделало свое дело – меня чуть качнуло в сторону, но я «справился с управлением» и громогласно заявил:

– Дядя Додик, это моя вина, но сейчас я все исправлю. Я ему устрою…

С этими словами, потрясая в воздухе кулаком, я вышел из додерной и нетвердым шагом направился прямиком в сортир.

Где-то в недрах сортира умиротворяюще журчала вода, а белый кафель и фаянс блестели в холодном свете люминесцентных ламп за спиной старухи Недоумченко, которая сидела за крошечным столиком и сверлила меня бледно-голубыми колючими буравчиками, глубоко утопленными в глазницах. Я неприязненно посмотрел на нее в ответ, не говоря ни слова, прошел мимо и проник в «офис» сортирщика – небольшую, полутемную кладовку со швабрами, ведрами, стеллажом, заставленным бутылками и коробками с моющими средствами, и черными пакетами по углам, доверху набитыми туалетной бумагой, как использованной, так и «новой».

Не успел я оглядеться, как снаружи послышался истошный старушечий вой:

«Летка! Злославушку бьють! Скорее сюды, ведьма ты гнилочревная!» – испуганным голосом трубила старая бестия, попутно проклиная окаянную невестку, выродившую ей в потомство какого-то неведомого ползуна вместо нормального ребенка.

Я поскорее закрыл за собой дверь и для надежности подпер ее шваброй. Злослав, скрючившись, сидел на низком табурете и левой рукой что-то мастерил у себя на коленях. Услышав «зов крови», ревущий и буйствующий снаружи, он испуганно поднял на меня глаза. В тусклом свете желтой лампочки под потолком черты его лица казались еще более уродливыми и одновременно зловещими, как у маньяка в его жутком логове. Такое выражение лица, как у Недоумченко могло бы возникнуть у человека, страдающего недельным запором, но упрямо продолжающего тужиться над унитазом в тщетных попытках облегчиться. А тут, пожалуйста, без всякого унитаза, в штанах, на людях… Видимо, у него это просто вошло в привычку.

– Ну что, руки уже отмыл? – грубо спросил я у сортирщика.

– Какие ешо руки? – ответил он вопросом на вопрос и поднялся со стула.

– По локоть испачканные руки, – пояснил я и начал медленно надвигаться на него.

– Да ты шо? Не знаю я никаких рук, – испуганно промямлил он в ответ и на шаг отступил назад.

– Мало тебе было… – стиснув зубы и сжав кулаки, начал было я его обвинять, но так и не успел договорить.

В этот самый момент за спиной с грохотом распахнулась дверь и треснулась о стену, а обломки швабры разлетелись по углам.

Вслед за этим уши пронзил дикий вопль, исходящий из перекошенной пасти Леты Недоумченко:

– Ах ты, казляра! Ты шо сюда приперевся?

«И откуда только выскочила эта ненормальная, из унитаза, что ли?» – мелькнуло в голове. Видя, что ситуация резко накалилась, я вооружился красным пластиковым ведром – это было первое, что попалось под руку. Защищаясь им, я бочком выбрался из подсобки и уже хотел было ретироваться совсем, но обнаружил, что выход заблокировала старуха, приняв позу футбольного вратаря, широко расставив ноги и руки.

– Я тебе щас устрою, казлище! – как блаженная завизжала сортирщикова жена у меня за спиной, увидев, что я загнан в ловушку и деться мне некуда.

Тогда я обернулся и бросил ведро ей под ноги. Недоумченко-мать тем временем попыталась схватить меня сзади. Я вовремя увернулся, сделал пару обманных движений из стороны в сторону, нырнул под левую руку растерявшейся старухи и проскочил в коридор. Гнилета, увидев мой стремительный побег, с остервенением пнула ногой ведро – оно, как пушечный снаряд, полетело прямо в старуху и сбило ее с ног – и ринулась вслед за мной, как бешеный пёс, чующий добычу, продолжая на бегу выкрикивать одно и то же ругательство, но в разных вариациях. На лестнице я оглянулся и с ужасом обнаружил, что психопатка не только не отстала от меня, но, наоборот, резко сократила дистанцию, тогда и я заметно ускорился.

«…Казлиная рожа… Казлярище…» – эхом неслось с лестницы и многократно усиливалось акустикой подвала, когда я выскочил на площадку перед овощными развалами.