Между дураком и подлецом

Я нажал на красную кнопку телефона и задумчиво почесал за ухом. Воистину каждому воздастся по делам его.

Было начало третьего. До «Сухогруза» я буквально добежал за двадцать минут. По-прежнему немного опасаясь Недоумченко, я быстро направился к входу, как вдруг боковым зрением заметил, что мне наперерез летит взбешенный Бабосян. Он караулил на лавочке напротив. Только завидев меня, Бабик сразу же подскочил и бросился вперед, что-то выкрикивая на ходу. Я инстинктивно принял оборонительную стойку и напряг слух.

Теперь до меня дошло, что он там орал, он обвинял меня во всех тяжких: «Это ты во всем виноват!.. Ты специально все подстроил!.. Ты стравил нас!..» – неслось на всю округу.

Видок у Бабосяна был как у классического сумасшедшего: пена у рта, выпученные глаза и перекошенное лицо. Он громко кричал и живо размахивал руками, однако, в ход их не пускал… и правильно делал – по сравнению со мной он выглядел миниатюрно, и ему не на что было рассчитывать, завяжись между нами потасовка. Я же лишь молча удивлялся: откуда у сдержанного Бабика столько экспрессии? Возможно, Гнилета Недоумченко впечатлила его своим примером, что он начал орать как истеричная баба, а может, и правда слетел с катушек, как его дядя… наследственность, так сказать.

– …Не знаю я никакого Бухгалтера!.. – тем временем продолжал вопить Бабосян мне прямо в лицо. – Ты меня подставил!.. Это твоя вина!..

Нас уже начали обступать любопытные зеваки.

– Успокойся, Бабик, все будет хорошо, – сказал я и слегка оттолкнул его от себя рукой, а сам быстро заскочил внутрь рынка и заблокировал двухстворчатые двери металлической подковой, которую схватил с прилавка сувенирного отдела и надел как скобу на плоские дверные ручки.

Бабосян бесновался за стеклянными дверями, как гоголевская панночка в поисках бурсака, и продолжал голосить на всю округу: «…Все вокруг теперь в дьмерьме-е-е!.. Это все из-за него-о-о!.. Это он во всем винова-а-ат!.. Если бы не он, со мной такого никогда бы не произошло-о-о, я же не сумасше-е-едши-и-ий!.. А-а-а-а-а-а…»

Подергав дверь и убедившись в надежности запора, я немного успокоился и поспешил к лестнице на второй этаж.

Это странно, но меня до сих пор преследовал неприятный запах. Не знаю, показалось ли мне, но на этот раз к резкому синтетическому душку лаванды дезинфицирующей жидкости как будто примешивался острый запах хлорки.

«Неужели, тут такая плохая вентиляция», – раздраженно подумал я.

Поскорее добравшись до надежного убежища, я захлопнул за собой дверь и стал напряженно всматриваться наружу через витринное стекло. Хозяин закусочной, заприметив мое странное поведение, быстро подбежал ко мне и озабоченно посмотрел в ту же строну. Бабик тем временем уже проник внутрь рынка, и его успокаивал охранник, а вокруг них собралась приличная толпа.

– А-ах это, – выдохнул дядя Додик и равнодушно махнул рукой. – Да пёс с ним. Тронулся умишком, – он отвернулся и, покачиваясь, побрел к себе за прилавок.

Я тоже отвернулся от витрины и спросил:

– Дядя Додик, угадайте, о чем я хочу узнать?

Тот сокрушенно покачал головой и, с трудом выговаривая слова, произнес:

– Что тут творилось с утра… Эк… – он громко икнул, но быстро собрался и привычным движением достал из холодильника бутылку «Морского».

Я не мешкая схватил предложенное пиво и сделал большой глоток, памятуя, что последние новости с «Сухогруза» способны вызывать спазмы в желудке. Ну а дальше дядя Додик заплетающимся языком поведал мне такое, от чего аппетит окончательно отбило.

– Судя по всему, – печально начал он, – это произошло ночью. Правда, охранник клянется, что всю ночь не сомкнул глаз, совершая обходы, и что никого на рынке не было. Однако неизвестный каким-то чудом все же проник на рынок и измазал стены пол и даже потолок сортира… коричневым… вдобавок забрызгал все вокруг… желтой…

Лицо несчастного дяди Додика исказилось, и он быстро опрокинул в рот стопку коньяка. Я тоже благоразумно сделал большой глоток пива, ощущая нечто подобное, что происходило с моим желудком позавчера во время рассказа о злоключении с шашлычной.

После непроизвольной паузы, отдышавшись, дядя Додик продолжил:

– С особой тщательностью вандал подошел к табличке с названием туалета. Добавляя испачканным пальцем дополнительные элементы и исправляя некоторые буквы, он добился… – с задумчивым видом дядя Додик пощелкал пальцами, перебирая в уме подходящие слова.

Я наугад подсказал ему, зная, как он любит научную терминологию:

– Семантической противоположности?

– Да, точно, противоположности! – обрадовался он, хоть и не понял значения первого слова. – Вместо прежнего названия «Родник» возникло абсолютно новое, более оригинальное и, что важнее в сложившихся обстоятельствах, более соответствующее новой действительности – «Гновнюк».

Дядя Додик замолчал и торжествующе посмотрел на меня.

– Это событие по всем параметрам выбивается за рамки здравого смысла, хотя после осквернения шашлычной об этом можно подискутировать, – задумчиво произнес я, думая, что рассказ на этом закончен.