Между двух огней

– Фи, Яков Карлович. Вы сначала расскажите, почему остзейский барон ненавидит немцев. А потом уже играйте в следователя Порфирия Петровича…

Купе второго класса, это конура с двумя полками друг над другом. Сортир общий. В первом классе купе – на одного пассажира и сортир на два купе. Люкс – побольше, и индивидуальный туалет. Третий класс – сидячие места. Как у Штирлица, едущего в Берн почему-то третьим классом, с соседом-генералом, командиром корпуса.

Но вагон – ресторан по-настоящему хорош. А меню и вовсе прекрасно. Поедая фрикасе с шампиньонами, Мейдель рассказывал, что через пару лет его вина будут нарасхват. Запивая еду бордо, он гордо хвастался, что его вина лучше.

– Понимаешь, Яков, года через три-четыре случится новая война. И твои усилия пойдут прахом. Немцы захватят Францию, и реквизируют все твое вино.

– Франция всерьез готовится! Газеты пишут, что на границе с Германией строятся непроходимые укрепления.

– Значит, нападение будет из Бельгии, там, где нет укреплений, а до Парижа ближе. Все будет кончено за пару месяцев.

– Ты пессимист. А то, что ты говоришь, – фантастика.

– Как угодно. Но я исхожу из того, что в скором времени будет война, которую Франция проиграет. Мне вот интересно. Ты, Яков, в мобилизационных списках проходишь офицером, или рядовым? Лагерь для военнопленных – то еще место.

– Гм. Я не задумывался. Нужно будет уточнить…

Пограничный итальянский офицер вид имел строгий, но был, в общем, равнодушен. Полистав паспорта, он напомнил об обязательном получении визы по месту прибытия. Шлепнул печать и попрощался. Мы сошли в Болонье.

В прошлой жизни мои представления об Италии сформировались под влиянием кино, итальянского неореализма. Впервые я попал на север страны. И был очень впечатлен. Италия оказалась мощным европейским государством с прекрасными дорогами, небедным населением, и очень дорогой недвижимостью. И совершенно не похожей на то, что я видел в кино. Только потом я узнал, что Италия состоит, грубо говоря, из двух частей. Богатого и даже гламурного Севера. И просто нищего Юга. Разделение проходит на широте Рима.

Так что я, в отличие от Якова, не был удивлен деловитостью и собранностью вокзала Болоньи. Он честно сказал, что ожидал экзотики, крикливости, и африканских страстей. Я успокоил его, что он этим еще обожрется.

Когда через три часа мы сели в поезд Болонья-Неаполь-то вкусили в полной мере. Восклицание Мама Мия звучало отовсюду и все размахивали руками. Было ощущение, что если итальянца схватить за руки – он замолчит. Казалось, что обычная итальянская семья, это родители и с десяток детей, один из которых обязательно грудной и все время орет. Когда я ходил в туалет, меня попытались обокрасть, и по дороге туда, и на обратном пути. И никто не говорил ни на французском, ни на английском.

Сойдя с поезда в Бари, я замешкался. Все настолько отличалось от того, что здесь будет через полвека, что я слегка растерялся. Но потом увидел башню собора Николая Чудотворца и пошел к Палас-отелю. Курс лиры к фунту позволял чувствовать себя уверенно, и не скромничать. Я переоделся в свой костюм Индианы Джонса и отбыл на поиски.

Контрабандное прошлое Ивана было мне на руку. Я, оставив Мейделя в отеле, вполне уверено нашел припортовый кабак, где завел беседу с хозяином. Хозяин налил мне граппы, и поведал, что в порту Бари мне ловить нечего. Крупный тоннаж, коммерческий фрахт, дорогая стоянка. И если мне прям очень нужно в Хорватию, то шхуну можно нанять севернее. В местечке Джовинаццио. – Там рыбаки, – внимательный взгляд на меня, – возят туристов на рыбалку.

Джовинаццио оказалось тем что нужно. Рыбачья деревушка с бухтой, забитой лодками разных кондиций. Беглый осмотр дал представление о качестве и возможностях местных рыбаков. Мое внимание привлекла шхуна «Gabbiano di mare». Где-то восьмидесятифутовый кеч, который швартовался тарахтя дизелем. Усевшись на кнехт я закурил и решил понаблюдать издали. По виду лодка была крепкой. Такелаж в порядке. Дизель тарахтел уверенно. Матросы швартовались быстро, но с ленцой, что говорило о хорошем навыке. Приткнувшись кормой к пирсу, команда забегала по судну. Еще час приводила корабль в порядок. Напоследок окатив палубу водой. Только потом трое сошли на берег и побрели в таверну неподалеку. Еще один уселся на корме, греться на солнышке. Вахтенный, надо полагать.

В кабаке все было как ожидалось. Я почувствовал себя на Тортуге, в пиратском вертепе. Визжали девки, стеной стоял дым от курева, воняло разлитым алкоголем. Публика была, соответственно, сплошь пираты. Спросил у стойки команду «Морской ласточки».

– Salve, e il capitano «Gabbiano di mare»? – на этом мои познания в итальянском закончились.

У всех троих рожи отпетых уголовников. Самый свирепый из них затянулся сигарой и сказал:

– Sì. Sono il capitano.

– Вы говорите по-английски?

– Хуже, чем по-итальянски – ответил он вполне уверенно.

– Позвольте угостить вас и вашу команду?

– Присаживайтесь.