Между двух огней

— Нуууу… прежде всего я хочу купить в Париже дом.

— Точно! Я еду с тобой, Кольцов. Тоже куплю себе жилье.

— Архиверное решение, Яков. А то, как-то даже неприлично. Барон, винодел. И как последний лох без квартирки в Париже! Ютится по Крийонам… фи.

— Ты не хочешь, чтобы я с тобой ехал?

— Ну почему же? Вдвоем всяко веселее. Просто ты вроде бы в Жуаньи хорошее дело затеял, а я получается, тебя сбиваю с правильного пути.

— Ерунда. Я нанял Огюста управляющим, помнишь того винодела? Пусть управляет. Проект восстановления замка у него есть, вот пусть занимается. С мэром свяжусь по телефону. А сам поживу в Париже. Мне тревожно оставлять тебя одного, ты опять займешься контрабандой и сгинешь в пучине.

— Скажи лучше, что ты просто думаешь еще со мной заработать!

— И это тоже. Судя по тому, как ты уклоняешься от разговора, ты явно вынашиваешь очередной план.

— Да. Не буду скрывать, у меня есть мысли, и я их думаю.

— Не забудь мне потом рассказать, что надумал. И хватит сидеть! Пошли в отель, будем собираться.

Из Цюриха в Париж поезд сейчас идет больше суток. За окном проплывают фантастические Швейцарские пейзажи. Мы с Мейделем впервые коснулись происходящего в России.

— Иван, тут пишут про какие-то колхозы, что создают в России на помещичьих землях. — Сообщил Мейдель за завтраком, изучая Неу Цюрих Цайтунг.

— Это все пустое.

— Слушай, если судить по газетам, они там всерьез хотят построить народное государство.

— Мне кажется, уже ничего они не хотят. Там после смерти Ленина непрерывная борьба за власть. И колхозы — это такой способ этой борьбы. А не попытка накормить страну.

— Думаешь, они скоро разваляться?

— Да нет. Россия — богатая. Там нужно много прострать, чтоб она развалилась. Сейчас вот сельское хозяйство прострут. Потом промышленность создадут непонятную за чудовищные деньги. Потом армию сольют в унитаз в начале войны. Так дальше и будет. Страну будет возглавлять главный просиратель. И опираться ему придется не на успешных, а на обхезавшихся. И власть будет у формы, а не у сути. Потому что — колхозы создавать взялись? Пожалуйста — сто тыщ колхозов! Лучше стало с продуктами? А про это мы не договаривались! Мы договаривались создать колхозы. А продовольствие — это другой вопрос. И вообще, господин Сталин — марксист. А Маркс, как известно, призывал уничтожить Россию. Сталин постарается. Правда, как всякая бездарность, и здесь провалится.

Я задумался. Одна из самых унизительных для моей страны фраз, сказанных Черчиллем, это знаменитая фраза о Сталине, что он принял страну с сохой а оставил с атомной бомбой. Как же нужно презирать Россию, чтобы утверждать что русские без этого уголовника ничего не могут…

— Но согласись, Иван, коммунистическая идея в России победила.

— В том-то вся беда.

— А мне коммунизм нравится. Как идея.

— Да перестань, Яков. Мне вот идея про Город-Солнце нравится. Там, где гражданину полагается три молодых рабыни, — беленькая, рыженькая и черненькая. Только я не пойду стрелять людей из-за этого.

— А вдруг у них получится?

— Ну что получиться? Господи, Яков! Любое государство, подобно человеку, проходит все те же стадии развития. Рождается, лежит, ползает, перемещается на четвереньках. Пробует стоять, потом ходить, а потом и бегать. И прыгать. И вот когда Россия только — только начала робко вставать, пришли умные, талантливые, жесткие и крутые ребята. И сказали стране — Волшебное, Прекрасное Парение! Без всей этой грязи и науки ходить. Будем парить в сказке! Обидней всего, что они искренне верили, что можно не учиться ходить. Заново приступать к этой науке для России будет мучительно.

— Что-то мы с тобой Иван все о грустном. Может выпьем?

— В восемь утра? Знаете, барон, есть в этой идее нечто дерзкое. Официант!

* * *

Мы разместились в Отеле Ритц, и я немедленно поперся в магазин Schiap. Эльза Скиапарелли промела нас с Наташей целующимися в примерочной. Примерочные в бутиках это почти отдельная квартира. И если бы не Эльза, как она попросила её называть, то дело бы зашло гораздо дальше. Скиапарелли оказалась славной дамой. И даже не подумала нам выговаривать. А попросила наконец представить ей эту звезду кафешантанов. И пока Наташа приводила себя в порядок, я честно сказал Эльзе, что легкий завтрак, на который я её приглашаю, это минимум из моих извинений. Она неожиданно согласилась. Я взял Наташу за руку и мы пошли в Ритц.

Барон не спал, как я думал, а завтракал кофе и круассаном в зале ресторана.

— Наташа, позволь представить тебе моего друга, барона Мейделя, Якова Карловича.

— Я знакома с Яковом уже сто лет, Вань. Здравствуй, Яша!

Мейдель встал и припал к ручке:

— Княжна! Ты все хорошеешь! Ты и Кольцов? К тебе же сватался Миша Юсупов!

— Яков Карлович! Юсупов просто не знал, что она скоро познакомится со мной!

— Наталья Викторовна, пожалуй я соглашусь. Кольцов лучше. Тебе с ним будет не скучно.

— Знаете, господа, даже для певца кафешантанов и провинциала из деревни в Бургундии, вы удивительно придурки.

— Наташ, это все в прошлом. Я перестаю петь, а Яков переезжает в Париж.

— Иван, Яков! Мне кажется, или нужно начинать волноваться?