Между Явью и Навью

Обострившийся слух подсказал Зорке: упыри достигли лесной опушки. Все будет кончено, едва они прорвутся за частокол. Ударом сапога она отбросила полураздетую девицу. Сунувшемуся следом мужику воткнула лезвие в щеку. На лицо брызнуло теплым. Оглянувшись, выдернула нож и тут же его метнула, угодив в шею старухи, повисшей на руке Третьяка. Расшитый петухами платок пропитался кровью, старуха осела под ноги бойцу.

Кто-то из силинцев притащил подожженный факел и принялся тыкать им в морды коней. Животные испуганно заржали, лошадь Карася встала на дыбы, молотя копытами по воздуху. По двору заметались тени. Лица людей превратились в желто-красные маски с провалами ртов.

Зорка остервенело прокладывала дорогу ножом. Удар – качавшая колыбель молодка схватилась за горло. Тычок голой рукой – кадык белобрысого подростка промялся внутрь. Убивать простых смердов было дико и страшно, но сейчас милосердие погубит отряд. Об этом и думать нельзя. Иначе она не доберется до Жихана. В одиночку сотник не отобьется, не вскочит на коня. А без коня не уйти от упырей.

– Лавка, быстрей!

Искрен, поначалу бивший мечом не насмерть, плашмя, давно забыл про жалость. Вокруг него образовался завал из тел. Под сапогами чавкала и разъезжалась напитанная талым снегом и кровью земля.

Первый упырь показался на вершине частокола. Зацепился когтями, задрал к небу по-собачьи вытянутую пасть. Зорка метнула нож, попав под нижнюю челюсть. Синюшное тело с глухим ударом рухнуло вниз. Оставшись без оружия, травница вскочила на бочку, с нее сиганула на стоявшую рядом повозку, а оттуда в два захода на крышу сарая.

Теперь она была совсем рядом с Искреном. Расстегнув защелку, Зорка принялась рыться в суме. Главное – не спутать яйцо с корнями адамовой головы с тем, что начинено смертоцветом. Иначе людям конец, а упырям хоть бы хны… Пальцы нащупали гладкую поверхность ларца. Есть! Но тут к молодому вою подлезла баба. На сносях – сама тонкая, живот большой. Рука Искрена дрогнула. Он растерялся всего на миг, но этого хватило, чтобы с частокола прыгнул упырь. Закрытую бармицей шею не прокусил, но подмял под себя, ломая ребра.

– Лав… ка…

Соломенную макушку затянуло в месиво тел. Следом повалился Третьяк. В его голень вцепился мертвец, еще один ворочался сверху, не давая подняться. Добил воя смерд, обрушивший покрытые ржавчиной вилы. Зорка стиснула зубы. Им не помочь. Тогда она размахнулась и швырнула яйцо в рычащую стаю, только что опрокинувшую ворота. Скорлупа разбилась с неслышным из-за гомона треском. Над площадью распустилось облако, накрывшее двор, словно ряска – пруд со стоячей водой. Люди всего лишь падали в грязь, кашляли и терли глаза, а вот нежить корчилась с криками боли. С гнилых уродов слезала плоть, обнажая кости и потроха. Вонь стояла такая, что даже у травницы к горлу подкатила тошнота. Пока ветер не разогнал спасительное облако, Зорка прыгнула вниз.

Едва не поскользнулась – сапог угодил во что-то мягкое, с хлюпаньем просевшее под каблуком – выпрямилась и побежала вперед. В горле першило, резь выбивала слезы из глаз, и они катились по щекам, мешаясь с чужой кровью.

– Жихан! Жихан, ты где?

– Сюда!

Сотник закашлялся, Зорка устремилась на звук. Туман поредел. Упыри начали приходить в себя, даже те, кто облез едва не до костей. Захваченные ератником люди тоже не отставали – на карачках тащились следом, пытаясь ухватить за одежу или суму.

В этой части двора видимость стала получше – кто-то из смердов уронил факел в сваленный возле кузницы хворост. Огонь перекинулся на стену и крышу. Горячий воздух отогнал туман, заставив его опуститься к земле. А вот и сотник – устоял на ногах, хоть и согнулся пополам от хриплого кашля. От облегчения у Зорки вырвался полувсхлип-полувздох.

Но добежать она не успела. С горящей крыши съехал кусок полыхающей дранки и рухнул на коня. Обожженное искрами и тлеющей соломой животное взметнулось на дыбы, зацепив шлем сотника копытом. Жихан упал. В тот же миг на частокол запрыгнула вторая волна упырей. А на сотника поползли деревенские, навалившись сверху кучей малой.

Нет! Зорка сжала зубы так крепко, что, казалось, они расколются в белую крошку. Упыри выжидали, пока рассосется ядовитая хмарь. Это произойдет быстро, она не успеет раскидать деревенских и взвалить тяжелое тело сотника на коня. Другого яйца с адамовой головой нет. Жихан погибнет один или они погибнут вдвоем.

Крик, вырвавшийся из ее горла, разом заглушил треск пожара и ржание коней. Зорка схватила подбежавшую к ней лошадь Искрена под уздцы и вскочила в седло. Стукнув пятками, припустила на другой конец деревни, прочь от ворот, куда продолжала стекаться нежить.

От свинарника донеслось: «Стой! Подожди!» Зорка натянула поводья, осаживая лошадь. Через порог перевалился окровавленный Карась. Без шлема, без щита, с одним погнутым наручем. Она совсем позабыла о нем, давно вычеркнув из списка живых. Но, судя по валявшимся у входа телам, Карась до последнего оборонял клетку с ератником, не давая его рабам отпереть замок.