Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Это животное было непременным участником множества пародийных действ, начиная с «праздника иподиаконов», или «праздника дураков» (festum fatuorum, festum stultorum). В этот день привычная (как считалось, установленная Богом) иерархия переворачивалась, а последние становились первыми. Низшее духовенство избирало шутовского епископа или шутовского папу. Его усаживали на осла и везли в церковь, где в его честь совершали богослужение. Кроме того, существовал еще «праздник осла», который устраивали в память о бегстве Святого семейства в Египет. В XVII в. один французский эрудит, ссылаясь на средневековую рукопись, которую видел его отец, сообщал, что в XII в. в Бове существовала причудливая традиция. Девушку, которая исполняла роль Девы Марии, сажали на осла, и она с толпой клириков и мирян ехала из собора св. Петра в церковь св. Стефана – этот путь символизировал бегство в Египет. Там их с ослом ставили у алтаря и служили торжественную мессу. Однако каждую ее часть («Входную», «Господи помилуй», «Славу в вышних» и т. д.) хор завершал ослиным ржанием (hin ham). Закончив мессу, священник вместо благословения трижды ревел по-ослиному, а паства вместо «аминь» отвечала «hin ham, hin ham, hin ham»[254].

В католической иконографии было немало сюжетов, где осел ассоциировался не просто с глупостью, упрямством, заблуждением и неверием, а конкретно с иудаизмом. Вспомним сцену Распятия из «Сада утех» (Hortus deliciarum) – энциклопедии, составленной ок. 1185 г. аббатисой Геррадой Ландсбергской. Ее рукопись погибла во время осады Парижа в 1870 г., но сохранились копии рисунков, сделанные в XIX в. По правую руку от Христа стоит тетраморф – существо с четырьмя лицами: человека, льва, вола и орла и четырьмя разными лапами: одна – львиная, вторая – с когтями, как у орла, третья – с копытом, как у тельца, четвертая – со ступней, как у человека. Эти звери олицетворяли четырех евангелистов. На тетраморфе восседает коронованная Церковь. По левую руку от Христа на осле понуро сидит Синагога. Ее глаза закрыты платком, в руках жертвенный козленок и нож, а перед ослом лежит ярмо, напоминавшее о духовном рабстве, в котором пребывают иудеи[255].

Похожие образы на исходе Средневековья можно было встретить во многих концах Европы. Один из них – аллегорическая композиция, известная как «Живой крест», или «Живое распятие» (Lebendes Kreuz, Croce vivente). В XV–XVI вв. такие изображения были распространены в горном поясе Европы: от Северной Италии через Баварию и Словакию до Западной Польши (но несколько примеров встречается и в других землях)[256]. На них мы видим Христа, распятого на кресте. По его правую руку (т. е. для зрителя слева) обычно стоит Церковь, священник, служащий мессу, или другие персонажи, олицетворяющие истинную веру. По его левую руку (т. е. для нас справа) – Синагога и другие фигуры, символизирующие иноверие. В отличие от обычных сцен Распятия, на «Живом кресте» из горизонтальной перекладины вырастают руки. Правая возлагает на Церковь корону, а левая поражает мечом Синагогу. Тем самым образ демонстрирует избранность христиан и отверженность иудеев (рис. 82).

На многих из изображений «Живого креста» Синагога, как и на миниатюре из «Сада утех», сидит на осле. К примеру, на фреске, созданной в 1415 г. в приходской церкви св. Франциска в деревне Поники (Словакия), меч Христа вонзается в шею Синагоге. Однако убита не только она, но и ее осел: его отрубленная голова падает вниз, в звериную пасть, символизирующую преисподнюю. Профиль осла с длинными и острыми ушами очень похож на голову рогатого козла. Он изображен на флаге со сломанным древком, который Синагога держит в руке. Козел символизирует кровавую жертву, какую приносили в Иерусалимском храме. Она противопоставляется евхаристии – бескровной жертве, которая открыла христианам дорогу в рай, но закрыта для иудеев. Ведь они предали Христа смерти и отказываются верить в то, что во время мессы хлеб и вино незримо превращаются в тело и кровь Бога.

На аналогичной композиции (1420–1421) из собора Сан-Петронио в Болонье торжествующая Церковь держит свиток с рифмованной надписью «Рожденная от крови, я зовусь Невестой Христовой. Тот, кто исповедуется мне в своих грехах, вознесется на небеса». А Синагога, сидящая не на осле, а на козле, признается в своем удалении от Бога: «Кровь козлов обманула меня так же, как змей. Увы, я слепа и отлучена от царства Божьего»[257]. На изображениях «Живого креста» Христос не просто отворачивается от Синагоги или ее прогоняет, а пронзает ее саму и ее осла мечом. В отличие от Церкви, которая дарует жизнь вечную, слепая Синагога воплощает духовную смерть.