Между клизмой и харизмой

— Фу, пронесло, бури не будет, — выдохнул я и вошел в кабинет.

У края бесконечно длинного стола скучал, прислонившись к спинке кресла, директор радио «Модерн» Леонид Кликушкин. Это был весьма красивый молодой человек, скорее даже юноша, лет двадцати, с сухими чертами лица. Синий костюм, слепящая, как алебастр, нежная рубашка, шелковый галстук, гладкий пробор, холеные ногти и тугая кожаная борсетка выдавали в нем руководителя нового типа. Все в его фигуре — от скучающего взгляда и до мерного голоса — представляло полярную противоположность клокочущему, как вулкан, Ярдову. Ярдов стоял спиной к Кликушкину, перебирая перед проигрывателем Bose компакт-диски.

— Садись, что стоишь? — не оборачиваясь, произнес Ярдов. — А Довлатова дорогая? Сколько ты ей платишь? Больше, чем Нагиеву?

— Хотите переманить? Но это коммерческая тайна, — хотел было привстать Кликушкин, но Ярдов, поддавшись назад, пресек попытку.

— Сиди! Мне нужен персональный диджей. Я кучу дисков каждый раз привожу из Америки. Блядь, не знаю, что где лежит. Она разберет их, составит мне плей-лист. Я много слушаю музыки — в офисе, машине, дома. У меня даже в ванной колонки висят.

Повисла пауза. Кликушкин не понял, всерьез говорит Ярдов или шутит. Чтоб скрыть замешательство, он достал из кармана пейджер и стал сосредоточенно его листать.

— Ты что слушаешь обычно? Cure тебе нравится? A Depeche Mode?

Кликушкин собирался было ответить, что, как руководитель самой популярной радиостанции в городе, он слушает мно… но его перебил Ярдов:

— О чем договаривались с «Модерном»? А ролик наш крутится? — только сейчас Ярдов обратил внимание на меня.

— Да, конечно. С 26 сентября ежедневно, каждые пятнадцать минут и вплоть до 31 декабря, согласно контракту.

— Ну, и о чем договаривались? Докладывай!

— Где-то в конце августа позвонил…

— В начале сентября, — поправил меня Кликушкин.

— …в начале сентября позвонил Леонид с вопросом, нет ли у нас в наличии DAT-магнитофона. Он сказал, что радиостанция готова приобрести его бартером, предложив взамен рекламу на хороших условиях.

— DAT нам нужен был для производства радиороликов, — добавил Кликушкин.

— Я ответил, что уточню в отделе закупок и перезвоню. Обратился к Кириллу Коломенскому. Он сказал, что можем специально под заказ привезти из Сингапура, хотя мы не торгуем профессиональной техникой. Займет это три недели и будет стоить двадцать одну тысячу долларов. Я перезвонил, Леонид согласился, и мы договорились о встрече, чтоб подписать согл…

— Но магнитофон, мы узнавали, стоит не двадцать одну тысячу, а всего лишь семь, — перебил меня Кликушкин.

— А нам во сколько обошелся? — строго спросил Ярдов.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Ярдов позвонил Коломенскому:

— Срочно ко мне!

— К тому же у вас была скидка 35 %. — Кликушкин нагнулся, чтобы поднять уроненный пейджер. — Фактически мы дали вам рекламы на сорок тысяч долларов, а взамен получили DAT за семь тысяч долларов.

— И что не так, Леня? — прищурился Ярдов. — Не вижу, где здесь проблема.

— Извините, как это не видите? Мы вам заплатили тридцать три тысячи долларов свыше цены.

— Слушай сюда, радист хуев, мой человек назвал тебе нашу цену, ты назвал свою, так? — Ярдов вырубил музыку и грозно навис над обмякшим Кликушкиным.

— Так, но…

— Кстати, ты еще и пожадничал: мог дать 50 % скидки. — Ярдов продолжал стоять над душой Кликушкина. — Вы договорились и подписали контракт, так?

— Так.

— Какие тогда претензии к нему? — Ярдов кивнул в мою сторону. — Это рынок, мать твою! Ты либо в рынке, либо банкрот. Так что варежку заткни и давай уебывай из кабинета!

Только вышел Кликушкин, появился Коломенский.

— Тебя, доходягу, за смертью посылать. Во сколько нам обошелся DAT для «Модерна»?

— Два косаря вроде. Я подумал, «Модерн» — дружественная нам организация, и накрутил в три конца, а не в пять, как обычно.

На следующий день Ярдов остановил меня в коридоре.

— Я тут решил, не стоит нам ругаться с «Модерном». Позвони на склад. Пусть за мой счет выпишут два телевизора: Samsung — тебе в качестве премии, Panasonic — Кликушкину, чтоб не скулил.

Блеф со звездой

Седое питерское утро. Перрон Московского вокзала, начинаясь вонью прогорклых беляшей из ближнего ларька и заканчивая бесконечным мутным маревом, был беспорядочно утыкан встречающими. Я стоял с Эммой Васильевной Лавринович, директором БКЗ «Октябрьский», ровно там, где должен остановиться седьмой вагон поезда. С тяжелым букетом бордовых роз (Звезда предпочитает только их), я стоял почти не двигаясь, только мял подол пиджака, в карманах которого топорщились по пачке денег. Это была половина гонорара, которую, как было оговорено накануне, я передаю продюсеру Звезды.

Плавно сбавляя ход, «Красная стрела» приближалась к перрону. Сердце, будто телеграфный ключ, бешено отстукивало морзянку: едет-едет-едет. Еще вчера я боялся этому верить, но вот открылась дверь, и в тамбуре вагона показалась Звезда — в черном манто из тонкого каракуля, темных очках и розовой кепке со стразами.