Между льдом и пламенем (СИ)

Стоит сказать, что гриффиндорская отличница и Героиня Войны была честна сама с собой: она не отрицала, что Малфой привлек ее внимание к своей напыщенной персоне, еще на первом курсе, успев показать, что умнее всех остальных однокурсников; затем, несмотря на то, что Гермиона считала его место ловца в команде Слизерина купленным Малфоем-старшим, Драко, по справедливости держался на метле лучше других (может только уступал Гарри). Но самым важным Грейнджер отмечала тот факт, что слизеринец совсем не хотел участвовать в Войне. Вряд ли Драко придерживался чистокровных взглядов, учитывая его отношение к ней сейчас, ведь не мог он измениться только под давлением общества. Убеждения, как известно, меняются очень редко или с большим трудом. Гермиона была уверена, что именно ложь Малфоя в Мэноре, когда их с Гарри и Роном привели туда егеря, не только спасла троих гриффиндорцев от гибели, но и изменила весь ход Войны. Однако эти соображения Грейнджер никогда вслух не высказывала по той причине, что Рита Скитер, услышав на Визенгамоте или прознавшая о них от третьих лиц, могла написать глупую бессмысленную статью о запретной любви между ученицей Гриффиндора и учеником Слизерина. Девушка не сомневалась, что репутация, Малфоя после подобной истории, ухудшится вконец. Многие в магическом мире примут это за тактический ход чистокровного волшебника, что пытается исправить ошибки отца и восстановить репутацию древней фамилии, запудрив мозги наивной и доброй Героине, принявший исправившегося бывшего Пожирателя Смерти себе под крыло. Однако подобного вовсе не было. И, вообще, Гермиона даже не думала о Малфое, как могло показаться, не считая, конечно, этой недели.

Драко Малфой, что ненавидел ее все предыдущие годы, вдруг перестал обзывать «Грязнокровкой», стал подозрительно дружелюбным в общении с ней, разделял обязанности Старостата, помогал с домашним заданием и был идеальным соседом (в Башню старост заглядывал из Слизерина только Забини). Грейнджер списывала столь видимые перемены на Войну. События, что разворачивались вначале только на их глазах, поглотили их на шестом и седьмом курсах. И девушка была больше чем уверена: жизнь с Волан-де-Мортом в одном доме и с его постоянными гостями верными и безжалостными Пожирателями Смерти ко всем, кто вздумает им перечит, не сахар. Это еще очень мягко сказано. И Драко, попавшийся под руку амбиций своего отца, в глазах Гермионы оказался жертвой, но точно не самым юным Пожирателем, что считал за честь присоединиться к Темному Лорду. Да когда вообще Драко Малфой делал что-то действительно ужасное и жестокое? Никто, даже, гриффиндорцы не смогут назвать что-то более-менее существенное, пробормотав бессвязные слова о вражде факультетов, чистокровной гордости или подобные.

И, раз Гермиона начала рассуждать, она пришла к выводу, что в частности, а в целом и вовсе отсутствовало, ее вражда с Драко Малфоем сводилась лишь к их успеваемости, в которой она опережала его все шесть лет подряд, занимая первое место в Хогвартсе, когда потомок древнейшего магического рода, скрипя зубами, довольствовался вторым. Разобрав у себя в голове все эти мысли под видом свитков и фолиантов, Гермиона сделала для себя сразу несколько открытий (!). Первое: она и Малфой не враги, но соперники. Второе: она, Героиня Войны, уважала бывшего Пожирателя Смерти за храбрость проявленную при его лжи в Малфой Мэноре. Третье: Драко Малфой являлся самым умным учеником Хогвартса среди мужской его половины. И четвертое (что пришло в голову сразу после третьего, не спрашивая разрешения): Малфой весьма и весьма симпатичный волшебник и не зря ему дали прозвище — Слизеринский Принц (за ним же бегала добрая половина учениц Хогвартса!).

Последнее открытие удивляло еще и тем, что до этого момента Гермиона не могла назвать кого-нибудь из парней симпатичным или красивым, приятным — да, но не более. К тому же, невозможно было воспринимать Рона или Гарри, с которыми она проводила все свободное от учебы время, когда Грейнджер не строчила эссе за два месяца вперед или не сидела подолгу в Библиотеке, пытаясь найти что-то полезное для Гарри в борьбе с Волан-де-Мортом впридачу к учебному материалу, что ею кропотливо изучался.

А Виктор Крам вообще был не в ее вкусе. Просто болгарский игрок в квиддич на тот момент оказался единственным, кто посмотрел на Гермиону Грейнджер, как на девушку, а не ходящую Всеобъемлющую Энциклопедию. Что касается Кормака Маклаггена, то гриффиндорец был временным помутнением рассудка на фоне влюбленной в Гарри Джинни и Рона, что резко начал встречаться с Лавандой, положившей на однокурсника взгляд с того момента, как он попал в факультетскую команду по квиддичу. Остальные однокурсники не попадались на глаза Гермионы как представители противоположного пола, воспринимаемые ею просто друзьями-товарищами. Правда, Невилл стал мужественнее, но он тоже числился у девушки в категории друзей.

Все эти мысли по кругу проносились в голове Гермионы с периодичной частотой, прерываясь занятиями или Старостатом.

***