Между льдом и пламенем (СИ)

— Добрый день, класс, — обратилась профессор к первому за всю историю Школы восьмому курсу. — Я рада, вас всех видеть живыми и здоровыми. Я понимаю, что многие из вас знают больше, чем это бывает в вашем возрасте, но курс Трансфигурации за выпускной год, как и ЖАБА, никто не отменял, поэтому прошу серьезно отнестись к материалу и больше времени уделить учебе. Это ваш последний год, и вы лишены права на ошибку. А теперь попрошу класс разделиться на пары, — с конца палочки профессора один за другим вылетели маленькие листки пергамента с именами, приземляясь прямо в руки учеников, лишая их самостоятельного выбора партнера и указывая, на какое место им пройти.

Послышались облегченные вздохи за некоторыми партами. Кто-то же сделал кислое лицо.

— Пожалуйста, поживее, — строго проговорила Макгонагалл, когда ученики не спешили встать со своих мест.

Лаванда скорчила недовольную рожицу и пересела к Панси Паркинсон, что после того, как Дафна покинула ее, пересев к Гойлу, осталась одна. Забини оказался в паре с Невиллом. Рону посчастливилось быть с Парвати. К Гарри подсел Теодор Нотт. Но самой шокирующей парой являлись Малфой и Грейнджер.

Забини присвистнул и получил предупредительный взгляд от профессора.

— Во время Войны мы все столкнулись с тем, что наша собственная внешность иногда могла сослужить нам плохую службу и навлечь на нас опасность. И по этой причине первым уроком будет изменение внешности вашего партнера. Перед тем, как вы приступите к практической части занятия, запишите лекционный материал. Будьте внимательны и ничего не пропустите. Особенно это касается, вас, мистер Забини, — Макгонагалл обратилась к слизеринцу, что уже успел отправить несколько записок Малфою, которые тот сразу же сжигал, даже не взглянув.

— Прошу прощения, профессор, — голосом провинившегося ученика извинился Блейз и уткнулся в свой пергамент.

Как только Макгонагалл приступила к чтению лекции, перья быстро заскрипели по пергаменту, записывая каждое слово. К концу короткой, но после долгого перерыва изнурительной для пальцев лекции, полным материал могли похвастаться только Грейнджер, что кропотливо записывала, чуть высунув кончик языка, небрежно пишущий, но абсолютно все, Малфой и Нотт, что был вторым по успеваемости на Слизерине после него.

— Теперь вы можете приступить к практическому заданию, только попрошу без глупостей. Вы должны изменить внешность партнера настолько, что ни в одной из сторон ему бы не грозила опасность, — в классе послышались тяжелые вздохи и тихие возмущения о трудности задания, но напрасно никто время терять не хотел, и все, посматривая в пергаменты со свежими записями развернулись к соседу.

Слизерин и Гриффиндор ради хорошей оценки на время пришли к молчаливому согласию, стараясь свести разговору между собой к минимуму.

— Зная твое воображение, уже представляю, в кого ты меня превратишь, — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к Гермионе.

— С чего ты решил, что я изменю тебя под конкретного человека? — с вызовом спросила гриффиндорка, садясь лицом к нему.

— Твое воображение, — и парень постукал себя по уложенным светлым волосам волшебной палочкой.

— Нет, Малфой, ты не угадаешь, — усмехнулась Грейнджер, пытаясь скопировать его усмешку.

— Удиви меня, Грейнджер, — слизеринец наклонился чуть ближе к девушке, заставляя ее напрячься, и практически прошептал вызов ей на ухо. На мгновение их взгляды пересеклись, но Малфой резко вернулся в прежнее положения.

Двое самых успешных учеников Хогвартса за своим увлекательным разговором, не заметили, как Избранный кинул на них подозрительно-ревнивый взгляд, пока Теодор Нотт сверялся с лекцией.

Кабинет наполнился бормотанием заклинаний и легкими искрами, вырывающимися с конца палочек. Кто-то вскрикивал, когда замечал, что его волосы стали заметно длиннее или короче, угрожающе бормоча, если менялся и их цвет. Раздалось несколько нецензурных выражений, что пресеклись угрозой понижения оценки. Парочке несчастных пришлось вправлять сломанный нос. В какой-то момент послышался смех Паркинсон, привлекший внимание к фиолетовым волосам Браун, теперь напоминавшим цвет лаванды. Эту шутку одобрили все слизеринцы за исключением Малфоя и Нотта, что не отвлекались от своих соседей.

Нотт не долго ломал голову над заданием и просто превратил Гарри в свою копию. Он не являлся Пожирателем, но его отец был в рядах Реддла. Это давало негласную неприкосновенность Теодору на двух вражеских сторонах.

Гарри попытался изобразить из Нотта Северуса, но его практические навыки в магии по-прежнему были обнадёживающими, но не более того. Волосы получились кудрявыми, кожа вместо бледной была мертвецкого оттенка. А нос вместо того, чтобы иметь горбинку петлял словно змея. Всегда суженные глаза нынешнего директора стали едва заметными щелками. И Теодор Нотт в итоге получил внешность совершенного неизвестного человека.