Между людьми и кначетами

Он вышагивал степенно, неторопливо, всем видом выказывая благородство. Сам, конечно, не благородных кровей, но вести себя в высоком обществе слуг, судя по всему, учили очень хорошо. Таким не пристало куда-то спешить.

Интерьеры такие же… Благородные. Если обилие безвкусных золотых деталей можно назвать этим словом. Главное, что дорого, а что выглядит убого – это уже мелочи. В принципе, свою функцию они выполняли – такие, как Верло, глядели по сторонам с трепетным восхищением, осознавая, что это место не для простых людей, которым до такого уровня жизни как до луны. Помнится, Азкэтначи меня как-то провел в тронный зал императора среди ночи, когда там никого не было… Пожалуй, тогда я и понял, что все это – просто мишура, фантики для создания впечатления, и не более.

Мазнув взглядом по очередной картине в уродливой золотой раме, я замер, вгляделся. С полутораметрового холста наивными большими глазами на меня глядела девочка. Золотистые локоны щекотали плечи. Голубое платье воздушными складками спадало до травы. Пухлые губки застыли в ласковой улыбке. Рядом, подняв ухо, скалился громадный дог. Несмотря на широкую грудную клетку, на накачанные мышцы лап, он не казался угрожающим. За спинами героев растекался спокойный пруд. Дальше – усадьба. Вот только, если вглядеться, заметишь зловещие тени в окнах, мрачный силуэт в воде, и что это на зубах собаки – кровь?..

От дальнейшего разглядывания меня оторвал голос командира:

– Силь?

Повернувшись, я увидел, что они успели уйти на несколько метров вперед, прежде чем заметили, что я отстал. Эта картина… Я не могу ошибиться. Невозможно не узнать кисть Азкэтначи. Он никогда не рассказывал, что рисовал на заказ. Я взглянул на дворецкого:

– Кто это на картине?

Тот ответил важно, довольный тем, как я впечатлен:

– Лаянна, дочь Бораса Нелая. Очень нравится?

Все картины Азкэтначи – шедевры. Я не видел ни одной, которая не впечатлила бы, не заставила вглядываться, размышлять, искать…

– Сколько здесь Лаянне и сколько ей сейчас?

– Семь. Сейчас ей двадцать три.

Шестнадцать лет назад? Я тогда только родился. Интересно… Спросить бы у Аэкэтначи, как так вышло, но когда еще выдастся шанс?.. Когда я ушел в академию, он продолжил путешествовать в одиночку, и теперь, наверное, где-то в далекой-далекой стране…

– Кто рисовал?

– Господин, – дворецкий голосом изобразил недовольство, – я понимаю, что это очень красиво, но его высочество вас ждет.

Какой вежливый! Я даже не аристократ, чтобы так ко мне обращаться. Я твердо взглянул ему в глаза:

– Это последний вопрос, и пойдем.

Он вздохнул, с сожалением покачал головой:

– Я не знаю, сэр. У нас ходит легенда, что сам Гулиой.

Бог искусств? Ха! Смешно. Хотя с Азкэта станется им представиться.

Мы поднялись на второй этаж, дворецкий остановился у одной из дверей, постучался, громко оповестил:

– Ваше высочество, элиторы прибыли!

Он дождался приглашения, впустил нас внутрь, а сам остался снаружи.

Первое, что бросилось в глаза, – окно во всю переднюю стену, открывавшее отличный вид. Особняк стоял на вершине холма, откуда видно далеко – и реку, и обитель императора – дворец Семи Ветров, и главный храм страны – Собор Девятерых… Боковые стены кабинета – шкафы с книгами. Интересно, он и правда все это прочитал или просто старается выглядеть умным? В центре массивный стол из красного дерева, на котором ворох бумаг – работы у министра… Чего он там министр?.. Забыл. Много работы, в общем, у любого министра.

Сам он стоял лицом к окну, заложив руки за спину, и молчал. Видимо, давал нам время впечатлиться важностью момента и богатым, расшитым золотом синим кафтаном. Интересно, думает ли он, что его лысина показывает какую-то умудренность опытом?.. Иначе зачем ее так подчеркивать волосами до плеч?

Борас, наконец, соизволил повернуться, показав пышную бороду и большой живот, на котором еле сходились пуговицы – вот-вот лопнут, – окинул нас тяжелым взглядом:

– Вам ведь рассказали, насколько это деликатное дело?

Ответил Крой:

– Да.

– Моя дочь призвала флэйка из Бездны, сковала его цепями и совершила слияние. – Внутри меня все сжалось. – Что-то пошло не так, и она потеряла над собой контроль. – Что-то пошло не так? Что вообще могло пойти так?! – Мы заперли ее в подвале, выход закрыт магически, она не может оттуда вырваться.

Боги… Ходят легенды, что у кого-то там из изменников получалось качественное слияние, и в итоге они обретали большую силу – в конце концов, две головы лучше, чем одна, – но правда ли это?.. В теории возможно, если кначет сам этого хочет, но это так маловероятно. Изменники никогда бы этого не сделали, если бы понимали, что такое слияние по-настоящему. Что это – когда твой разум объединяется с каким-то другим в один. Если во что-то настолько потрясающее, как было у нас с Аэзуном, лезут грязными руками… Я прикрыл глаза, пытаясь сдержать ненависть и отвращение, и заметил слабую темную ауру среди полок книжного шкафа. Радостный, что появилась возможность отвлечься, повернулся, выискивая цель. Разговор Кэллита с Борасом я слушал вполуха.