Между львом и лилией

Тем временем, Макс осмотрел сасквеханноков. Ранены были практически все мужчины, в основном, к счастью, легко, но при прорыве минго в лагерь погибли четверо, включая одного подростка, вставшего грудью перед своей матерью. Плюс охрана лагеря, вырезанная Минго. "Потери наши велики, господин генерал…" – с грустью подумал Сергей.

Единственным плюсом было то, что теперь хлебнувшие лиха сасквеханноки несли службу бдительно, ни на что не отвлекаясь, строго по уставу караульной службы.

Внезапно рядом с ними возник сын Кузьмы, Андрей, и, указывая пальцем произнёс:

– Пришёл вождь минго, один, с вампумом-поясом мира[81].

– Пусть идёт. Один, – сказал Хас.

* * *

22 июня 1755 года. Медвежьи горы.

Сойечтова, теперь Великий вождь племени минго.

О том, что Танахарисон собирался напасть на пришельцев в Медвежьих горах, я догадывался, но он продолжал утверждать, что ему нужно лишь разведать, что это за люди, сколько их, и какие у них планы. На мой вопрос, зачем для разведки ему понадобились восемьдесят человек, по двадцати из каждой деревни минго, он ответил, что, мол, а что, если они нападут на нас? Ведь среди них есть и белые, и им наш закон не писан.

Вчера вечером, мы пришли на Медведицу – так именовалась гора, с которой просматривалась вся «долина мира» между Медвежьими горами. Лагерь пришельцев был виден издалека – было их всего несколько десятков, зато, по словам наших разведчиков, у них было с полдюжины белых, причем на французов они похожи не были. А с наступлением темноты в лагере запылали костры, и Танахарисон сказал с нескрываемым презрением:

– Не воины они. Завтра мы их перебьем, ведь за их скальпы англичане платят, и платят немало. И за сасквеханноков, и за белых.

– Англичане? За белых? Они, по словам разведчиков, не французы.

– Не знаю, чем они так насолили скунсам, но нам за них обещаны деньги.

«Скунсами» мы называли англичан – ведь они очень редко мылись. От французов тоже пахло, но намного меньше.

– Деньги? Из-за денег ты собираешься нарушить вековой закон? Не боишься, что Хавеннио[82] накажет тебя и пошлет бога смерти Отагвенда, который отдаст победу сасквеханнокам?

– Если бы Хавеннио был мною недоволен, он давно бы уже наказал меня. Не трусь, Сойечтова, или я изгоню тебя из Совета вождей, а твои люди не получат своей доли.

Подумав, я решил, что сам закон не нарушу, а своим людям позволю решать, будут ли они участвовать в этом позорном деле или нет. Танахарисон, узнав о моем решении, лишь обронил:

– После боя я соберу Совет вождей, и мы выберем нового вождя из людей из твоей деревни. Ты недостоин именоваться вождем.

– Пока люди моей деревни не лишили меня этого звания, я остаюсь вождем, – спокойно ответил я. – Таков закон.

– Законы для того и писаны, чтобы их менять.

К моему стыду, двенадцать человек из моей деревни решили пойти с Танахарисоном, и только семеро собрались остаться со мной на вершине Медведицы. Более того, один из троих моих сыновей тоже захотел поучаствовать в неправедном деле.

Ночью я не спал, Сегодня же с утра я припал к подзорной трубе, когда-то взятой у погибшего француза. Сначала у меня возникло впечатление, что нападение удалось, но затем я увидел, как минго один за другим падают. Я подумал, что сам бог грома, Хине, поддержал обороняющихся. А потом я увидел, как фигурки минго позорно убегают к спасительному лесу, причем и среди них многие рушатся на землю, не добежав до своей цели.

Нужно было спускаться и спасать тех, кого еще можно спасти. А потом надо будет решать, как уберечь свой народ от пришельцев – если учесть, что Хине на их стороне, шансов у минго в бою против них нет совсем.

Когда-то давно, мой отец, вождь онеида Шикеллами, послал меня в миссионерскую школу в Филадельфии, где меня научили чтению, письму и счету, но более всего поклонению богу белых, Иисусу Христу. Именно тогда мне было дано имя Логан. Но когда я следующим летом приехал домой и заявил отцу, что Хавеннио и другие наши боги на самом деле демоны, тот запретил мне возвращаться к белым. А затем нашу деревню сожгли белые, мой отец погиб, а мы с братьями ушли к минго.

Я до сих пор говорю, читаю и пишу по-английски, а также умею считать так, что трейдерам ни разу не удалось облапошить жителей моей деревни. Поэтому в прошлом году, после смерти моего брата Тачнечториса, вождем от моей деревни выбрали меня. Тем более, у меня была слава великого охотника и смелого воина. Но смелый не означает безрассудный, и тем более не даёт право преступить закон. Но сейчас именно мне выпала задача спасти тех, кто возомнил себя выше богов и был ими наказан.