Между львом и лилией

Неспешность же кавалькады была вызвана тем, что большинство людей Хаса были знакомы с лошадью исключительно по фильмам с ковбоями и по девочкам с лошадками, просящих деньги на прокорм этих самых лошадок. Хас смотрел на своё воинство и на ум ему приходил один из указов Петра I: «Морякам верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкой, как собака на заборе сидя, возбуждают смех в нижних чинах кавалерии, служащий к ущербу офицерской чести.»[127] Их отряд был небольшим. Взвод легкой кавалерии, взвод морской пехоты, губернатор с малой свитой и его группа. По нынешним временам, когда большие боссы предпочитали путешествовать с пышным кортежем и эскортом, это был очень маленький отряд.

В Дюкене же все дела были сделаны. Павших после битвы похоронили, раненых положили на лечение. Вопрос встал, что делать с пленными англичанами, коих набралось достаточно внушительное количество. Хас чуть было не предложил идею концентрационных лагерей, злорадно скалясь и думая, что бумеранг в жизни имеет место быть. Все-таки первые концентрационные лагеря изобрели американцы в период Гражданской войны, а англичане массово внедряли их уже во время войны англо-бурской, причём впервые сидели в них женщины, дети, и старики. Но затем Самум подумал, что печально будет войти в Историю, как человеку, изобрётшему первый в мире концлагерь, и решил эту идею не озвучивать.

Своих индейцев он оставил в Дюкене, причём ему стоило больших трудов уговорить их остаться. Воины рвались сопровождать его, особенно молодняк. Пришлось воспользоваться своим правом военного вождя, объяснить, что военное положение никто не отменял и он пользуется всей полнотой власти, а потом «наложить вето на табу». Но он пообещал послать за ними, как только ситуация на местах прояснится.

Внезапно Хаса как будто что-то толкнуло. Он тревожно вскинулся, привстал в стременах, и закрутил головой по сторонам. Все было тихо и спокойно. С одной стороны река, с другой лес. Тишина и лепота. Даже птицы в лесу не пели. Было слышно убаюкивающее журчание реки, дуновение ветерка и мерный цокот копыт. Стоп! Птицы не поют! Хас ещё раз привстал на стременах, негромко свистнув, привлекая к себе внимание, и увидев, что группа посмотрела на него, показал рукой знак «внимание». Никто ничего не понял, но все подобрались и переложили оружие под руку. Хас теперь ехал, всматриваясь в лес до рези в глазах, но разглядеть так ничего и не смог. Впрочем, чуйка его уже вовсю вопила об опасности…

Внезапно он увидел как на опушке леса появился небольшой туман и, прежде чем он понял, что это значит, его мозг уже отдал команду и он заорал «K бою!», одновременно давая шенкелей и свешиваясь на бок лошади, прикрываясь им от стрелков… А впереди уже валились из сёдел всадники…

* * *

Тогда же и там же.

Старший мичман Алексей Каширин, позывной «Кошмар».

Алексей сидел на лошади, всем своим видом являя полную иллюстрацию к знаменитому указу Петра «… и посадкою своею гнусною, аки собака на заборе…». На лошадях он ездить не умел от слова «совсем». Впрочем, со своим конем он договорился достаточно быстро, прикормив и запугав его. Кнут и пряник… классика…

Пару уроков верховой езды ему дали их индейцы. К ним он пошёл после того, как Хас, к которому он обратился первым, принял профессорский вид и нудным голосом стал читать ему лекцию из серии «если вы хотите обогнать впереди идущее лошадиное транспортное средство, включите левый поворотник, убедитесь, что вас в этот момент никто не обгоняет, и потяните поводья влево». Впрочем, Хас стебался недолго, потом все-таки дав Алексею несколько дельных советов.

…После того, как Хас показал группе «внимание», Лёха начал всматриваться в кромку леса. Из всего окружающего пейзажа опасность могла исходить только от неё. На какой-то миг ему показалось, что он разглядел какое-то движение, а потом началось…

Хлобыстнули выстрелы, начали падать всадники, а Лехин конь понёсся вперёд, и Кошмар вцепился в поводья, чтоб не вылететь из седла. Внезапно лошадь как будто споткнулась на бегу и начала заваливаться вперёд-влево. Лёха вынул ноги из стремян и дождавшись, когда лошадь начнёт клониться к земле, соскочил с неё и пробежав по инерции пару шагов, плюхнулся на живот. Занял позицию, огляделся по сторонам и тут же змеей начал ползти, смещаясь вправо, заползая за лошадиный круп. Приподнявшись и осмотрев лошадь, он понял, что был прав в своих предположениях: в его коня попали сразу две пули и ему дико повезло, что его при этом не задело.

Он опять начал всматриваться в опушку леса, но там по-прежнему не было видно ничего и никого. Это был уже совсем иной уровень. С таким противником они ещё не сталкивались. «Кто это? Индейцы? Французы вроде заверяли, что поблизости их нет.» Лёха ещё раз повертел головой. На дороге лежало около дюжины трупов, ещё несколько человек были ранены и ползали по земле, призывая о помощи.