Между мертвым и живым

— Ты меня какой частью тела слушаешь?! Я тебе говорю — с письмом надо было идти в милицию, в РУБОП, и делать то, что скажут компетентные люди.

— Это бесполезно. Они все равно добрались бы до меня. Никто бы не помог. И я убежал. Я решил, что мне надо уехать. Куда-нибудь далеко, где меня никто не найдет.

— Знаешь, а ведь за это тебя можно и посадить.

— Посадить? — встрепенулся Аркадий Леонидович. — А за что меня сажать? Мне угрожают, и меня же сажать?

— Ты чем думаешь? Такое сокрытие информации можно трактовать как соучастие. И я представлю все именно так. А чего же ты вернулся? Совесть замучила?

— Нет, не потому. Просто я не убегу, вы меня везде найдете. И тогда будет хуже. Я убил человека. Я убил человека! — Кулагин задрожал.

— Так, давай-ка без истерик. Кого ты убил и как?

— Я убил человека. Но он сам виноват. Ему не надо было так делать, — в голосе Кулагина появились отчетливо визгливые нотки. Ему было совсем недалеко до нервного срыва.

— Тихо! — подполковник хлопнул ладонью по столу. — Я тебя спрашиваю — кого и когда ты убил?

— Я хотел отсюда уехать. Уехать как можно дальше, чтоб меня не нашли. Я решил сделать себе другой паспорт. У меня есть знакомый, который мог вывести на нужного человека. Я нашел этого знакомого, он заказал паспорт. Спросил, какой мне нужен. Я заказал лучший — на чистом бланке. И он подумал, что я, наверное, что-то украл, захапал государственные деньги. Он стал меня шантажировать, угрожать, что сдаст в милицию и меня, и паспорт.

Кулагин рассказал историю того, как он разобрался с Гошей.

— Ну вот, а ты говоришь — боялся! — воскликнул подполковник. — Сидел, дрожал, из-за тебя люди гибли. А в итоге — сам убил. Ничего себе поворот! Так, а почему решил сдаться? Рассчитывал на то, что чистосердечное признание снимет часть вины?

— Не только это. Я же говорю — мне теперь никуда не спрятаться, я все равно попадусь. Уж лучше вот так, сразу. Может, меньше дадут!

— Дадут, наверное, меньше, это факт, — подтвердил подполковник. — Но тебе и без того хватит по самое «не могу».

При этих словах Аркадий Леонидович потупился, и казалось, что сейчас разревется, словно ребенок.

— А теперь давай вот о чем поговорим, — предложил подполковник. — Что ты знаешь о Борисе Рублеве?

— Это какой-тот ненормальный! Он приперся ко мне в кабинет сразу после того, как повесили Семена. Ну, монтера нашего. Приперся и говорит, что собирается заняться этим делом. Типа у него есть опыт работы в частном детективном агентстве. И такой назойливый. Я ему сказал не лезть в это дело. Потому что не хотел связываться с авантюристом. Он потом что-то все-таки делал, суетился в гостинице…

— Ты не в курсе, но убили твоего завхоза, Игоря Григоращенко. Его застрелили выстрелом из винтовки через окно. Прямо у него дома. А винтовку на следующий день нашли под кроватью у Рублева. Вот такой у тебя интересный постоялец, уважаемый гражданин Кулагин.

— Я так и думал, что с ним что-то не в порядке! — воскликнул директор. — Значит, он с самого начала был во всем этом замешан! Подлец, мерзавец!

— Не рви сердце, — одернул его подполковник. — Мы как раз ищем его как подозреваемого. Повторяю — подозреваемого. А не убийцу. И пока следствие не докажет, что он виновен. Хотя все указывает именно на него. Только он действовал не один, потому что точно известно, что в ту ночь, когда в гостинице состоялся погром, он был в другом месте относительно Черного Матроса.

— Черный Матрос существует? — удивленно спросил директор.

— Можно и так сказать. Это, вообще-то, человек. Ряженый, раскрашенный так, чтобы выглядеть пострашнее, но все равно человек. И действующий вполне человеческими методами. Бросает гранаты, стреляет из пистолета, дерется ногами. Мы потеряли троих убитыми из-за этого подонка! — сорвался подполковник на крик.

Аркадий Леонидович испуганно скорчился в кресле.

— Боже, так они с Рублевым, наверное, соучастники!

— Не исключено. Хотя, повторяю, есть ряд вопросов. Кое-что в этом деле не стыкуется. Например, кое-кто из технического персонала говорит о том, что Рублев поменял замки в дворницкой тайком от всех. И получается, что весь разгром в гостинице — это только потому, что ряженый в Матроса не сумел уйти через дворницкую. А так в гостинице намечался просто большой шум, который должен был отвлечь внимание от Григоращенко. И получается, что Рублев действовал против злоумышленников. Это странно.

— Да не знаю я, в чем дело! Это вы должны вести расследование! Я просто пришел сдаться и хочу оказаться в камере. Может, хоть там мне будет спокойнее.

— Будет. По крайней мере, некоторое время. Все, сейчас вызову конвой.

На лице Кулагина отразилось неподдельное облегчение.

* * *

Около шести часов вечера Рич сказал, что у него дела в городе.

— Вернусь очень поздно. Смотрите не пристрелите меня по ошибке. Это было бы очень неприятно, когда мы почти закончили с этой гостиницей.

— Не волнуйтесь, мистер Рич, не пристрелим. Даже не раним. Мы вас всегда опознаем.