Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства

378 Сгон местных князей-отчичей с Галича и Стародуба – один из результатов победы в. к. Дмитрия Донского над кн. Дмитрием Константиновичем Суздальским: «в лето 6871» Дмитрий Донской «согна» суздальского князя с владимирского великого княжения, пошел на него ратью к Суздалю и принудил его к миру, «взем волю свою над ним»; и тогда же в. к. Дмитрий Иванович «такоже и над ростовьским князем Коньстянтином взя волю свою», «согна с Галичьского княжения князя Дмитрея гальчскаго», «согна с Стародубьского княжения князя Ивана Федоровича Стародубьскаго», как князь Дмитрий Константинович тогда «поиде из Суздаля в Нижний Новгород», так и остальные «вси князи ехаша в Новьгород Нижний к князю Дмитрею Константиновичу, скорбяще о княжениях своих» (ПСРЛ, т. XI, с. 2). Можно согласиться с мнением В.И. Сергеевича («Древности русс. права», т. 1—3, с. 59, примеч.), что эти сведения представляют переход Галича к Дмитрию Ивановичу «совсем в ином свете»: он «силою приобрел Галич». Однако отсюда еще не следует, что можно было устранить свидетельство о «купле» Калитой Галича рассуждением, что «несоответствие языка официальных актов с действительными способами приобретения может объясняться желанием замаскировать такие действия, которые князья и сами не могли считать вполне правыми»; повод для мотивировки завещательного распоряжения Галичем тем, что это дедовская купля, должен был быть налицо, тем более что эта мотивировка отнюдь не «маскирует» захвата (в летописи ее нет), а относится к выделению из великокняжеских владений тех, что были «куплями», для наделения ими младших сыновей при благословении старшего всем великим княжением. В.И. Сергеевич полагал, что приобретение Белоозера и Углича можно приурочить к тому же моменту, когда в. к. Дмитрий «взял волю свою» над ростовским князем Константином, так как эти города входили «в состав Ростовской волости». Это еще допустимо для Углича, но Белоозеро и при Донском имело особых князей. Присоединив к этому предположению ошибочное указание, что Ярославль, упоминаемый в духовной кн. Владимира Андреевича, «город Ростовской волости» (речь идет о Ярославле на р. Луже, т.е. о Малоярославце), В.И. Сергеевич допускает, что Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич «поделили между собой наследие потомков Константина Всеволодовича, низведя их в положение служилых князей». Основания такого построения слишком шатки для важного вывода о разделе в. к. Дмитрием ростовских волостей с двоюродным братом. Свое право отрицать «точность» сообщения духовной Донского о куплях Калиты В.И. Сергеевич подтверждает указанием на другую «неточность языка официальных грамот»: в последнем из договоров Донского с кн. Владимиром Андреевичем сказано, что отец благословил его двумя жребиями в Москве, тогда как второй жребий достался великому князю по смерти брата Ивана; но эта «неточность языка» чисто внешняя и, по существу, мнимая, так как первый договор тех же князей установил обособленность двух вотчин» («Тобе знати своя отчина, а мне знати своя отчина»), а в духовной в. к. Ивана Ивановича читаем: «Приказываю отчину свои Москву сыном своим князю Дмитрию и князю Ивану» при выделении князю Владимиру трети доходов.

379 ПСРЛ, т. XV, с. 417 и 419.

380 Весьма вероятно предположение В.С. Борзаковского («Ист. Тверск. княжества», с. 127) – тверской князь даже не сам доставлял выход в Орду, а отдавал его Калите, т.е. сообразно договору 1321 г. Юрия с Дмитрием Михайловичем, по которому Михайловичи Тверские отдали серебро выходное Юрию.

381 ПСРЛ, т. VII, с. 204 (под 6844 г.); т. X, с. 207 (под 6843 г.).

382 Следует ли видеть в этих сношениях кн. Александра с митрополитом свидетельство о его соглашении с в. к. Иваном Даниловичем относительно поездки в Орду и возвращения в Тверь? Новгородские осложнения должны были сделать в. к. Ивана особо осторожным и на время уступчивым, а предварительные отношения кн. Александра с Ордой делали резкое противодействие его намерению сугубо опасным. К тому же, раз кн. Александр «начя наряжатися в Орду», митр. Феогност не мог отказать ему в «благословенна», так как давнее отлучение, по-видимому, все еще лежавшее на кн. Александре, было вызвано его отказом от такой поездки к хану. Пл. Соколов («Русский архиерей из Византии», с. 281) и полагает, что «отлучение было снято с него под условием явки к хану». Для кн. Александра в данный момент «явка к хану» – не навязанное ему «условие»: отношения с Ордой и с митр. Феогностом должны были обеспечить его от прямого противодействия Калиты такой поездке.

383 ПСРЛ, т. XV, с. 418 («В лето 6844 прииздил князь Александр из Пскова в Тверь; поим сына своего князя Федора опять поиха в Псков»).