Между нами девочками, говоря…

— Мой отец выступил бы обязательно. С занудным докладом о том, какую роль в нашей жизни играют экономические знания, — вслух размышляла Зайга. — Отец любит говорить, а нам придется зевать от скуки. Его приглашать не надо. А вообще предложение Марги заслуживает внимания.

— Мама Даце могла бы рассказать о последних модах. Ты попроси ее, может быть, можно показать какие-нибудь молодежные модели, особенно для выпускного вечера, — предложила Анна.

— А у Клава отец строитель. Многие ребята собираются в строительный техникум, им интересно будет послушать.

— А у Профессора мать! Она же настоящий профессор, написала целую кучу книг. Говорят, у нее на экзаменах студенты так трясутся, что зуб на зуб не попадает.

Аллегро назвал и отца, и мать. Он был уверен, что они не откажутся. Вот тогда бы ребята узнали, что такое написать хорошую песню, как трудно работать с хором и как радостно и самому, и слушателям, все получается.

Байба о своих родителях даже не упомянула. Отчим ни за что не пойдет, сколько ни проси, а мать, простая ткачиха, постесняется выступить, хотя она и передовик и ее фотография каждый год висит на заводской Доске почета. Пригласить она ее, конечно, пригласит, а идти или нет, пусть решает сама.

— Арнис, а ты что молчишь? Ведь твоя мама самая знаменитая в нашей школе.

— Ничего не выйдет. Мама сейчас в Таджикистане. Снимается в фильме о разведчиках. Играет иностранную шпионку. Пишет, что научилась лазать по скалам, как настоящая альпинистка.

— Жалко, — Анна вздохнула. Втайне она давно уже мечтала стать актрисой. Да и не одна она.

— Замечательная идея, — похвалил своих Рейнис Карлович.

— Такое мероприятие потребует немало сил, — засомневалась Марджория Леопольдовна, классная руководительница восьмого «а». — Знаю я наших родителей — готовы целыми вечерами перед телевизором сидеть, а как только в школу сходить — сразу отговорки: времени нет, заняты.

— Я тоже сомневаюсь, что у вас что-нибудь получится, — поддержала Марджорию Леопольдовну осторожная завуч. — Почему бы вам не сделать, как в других школах — пойти в комитет комсомола, получить новые билеты, и все?

— Мы не хотим, как другие, мы хотим торжественно, в школе, — не уступала Даце. — С комитетом комсомола мы уже договорились, сам секретарь обещал вручать билеты.

— Комсомольцы справятся без посторонней помощи? — спросил Рейнис Карлович.

— Справятся! — хором отозвались представители всех трех восьмых.

— На вашу ответственность, Рейнис Карлович, — со скрипом согласилась завуч.

— Что ж, я не возражаю.

— Ваш шеф — колоссальный мужик, — признали «ашники» и «вэшники», когда все вышли из учительской. — Без него ничего бы не получилось.

* * *

— Мама, можно я обрежу волосы? — собираясь на вечер, спросила Байба. — Ну на что это похоже — модный брючный костюм и старомодная коса, точно коровий хвост! Все наши девочки давно уже постриглись, одна я...

— Меня не интересуют другие девочки, — оборвала ее мать, — домой без косы не показывайся.

* * *

Из дневника Байбы:

«Ни у кого из наших девочек нет таких отсталых родителей. Вбили себе в голову, что длинные волосы — какая-то особая красота. Закончу школу, пойду работать и с первой же зарплаты постригусь. Обрежу и покрашусь в черный цвет. Надоел мне этот рыжий. Все обзывают — Рыжая, Рыжая».

* * *

Опасения Марджории Леопольдовны оказались напрасными. Комсомольское мероприятие не только не сорвалось, а, наоборот, всем очень понравилось. Один из инструкторов райкома даже написал о нем

в газету, похвалил ребят за инициативу, родителей за активность — знакомить с разными профессиями особенно важно в восьмом классе,

когда учащиеся стоят на пороге новой жизни.

Некоторым восьмиклассникам родители приоткрылись с неожиданной стороны. Если дома мать была неразговорчивой, усталой, готовила ужин, что-то чинила, стирала, убирала, отец читал газету, смотрел телевизор, иногда поругивал за плохие отметки, то здесь, на праздничном вечере, нарядно одетые, родители с увлечением говорили о своей работе, о комсомольских делах, и всем было интересно.

В маленькой актерской комнате за сценой царило оживление. Даце, Марга, Рита, Анна и еще несколько девочек примеряли принесенные Дациной мамой платья и готовились выступить в роли манекенщиц.

— Сейчас манекенщицы ходят танцевальным шагом, с подскоком,— тараторила Санита. — Я видела на смотре польской коллекции одежды.

— Дай-ка, я причешу тебя! — Дацина мама ловко расплела Байбину косу и уложила ее в тяжелый узел на затылке. Коротко подрезанные на лбу и на висках волосы завились кольцами.

— Ну-ка, надень это выпускное платье! — Она вручила девочке белое воздушное одеяние.

Байбина мать не сразу узнала в девочке с нарядной прической и в белом красивом платье свою дочь. Первый раз слышала она, как Байба поет. Дома отчим строго-настрого запрещал ей петь. И впервые она подумала, что, безоговорочно уступая требованиям мужа, она не раз обижала дочь. И если в школе Байбу только хвалили, то дома она была на положении служанки.

Юрис Кирсис познакомил мать Байбы со своими родителями.