Между нами города (СИ)

— Я поняла, — серьезно кивнула я, не прекращая тыкать на цифры телефонной трубки, только уже совсем бессистемно из-за назойливого присутствия Тихомирова. — Ты – спаситель и рассудительный герой, а я – дура и паникерша с дурацкими планами. Вот только не все могут расслабиться и ничего не делать как ты, Тихомиров. Мне домой надо, к Морику. Он голоден и одинок. И вообще… не хочу тратить вечер на… все это.

— На меня, ты имеешь ввиду?

— В том числе, — отлично, вот теперь я звучу как сука-бывшая в большой обиде.

Как работает это чертово равнодушие?

Не стоило вспоминать прошлое, было бы проще… но я вспомнила, как ужасен был тот вечер, как потом смотрели на меня родители, как обнимала мама, обещая, что все будет хорошо, я переживу… а я цеплялась за ее руки и шмыгала носом. Расклеилась как маленькая. И нет, я не пожаловалась на Романа маме, словно мне три года и мальчик ударил меня совком по голове в песочнице, просто мой внешний вид не оставлял сомнений – случилась драма.

Тихомиров смотрел на меня так, словно я его ударила.

— В любом случае стоило обсудить, — сказала я спокойнее. — Мы могли… не знаю, выкинуть вниз несколько матов, раз уж ты так не уверен в моих навыках. Могли проверить, как я связала эти скакалки, насколько они крепкие. Подвесить, например, к кольцу и повиснуть. Я не собиралась прыгать при твоем появлении, знаешь ли. Но ты все решил в одностороннем порядке и обрек нас на дальнейшее заточение.

Он промолчал, глядя на меня исподлобья.

А меня правда слишком напрягало его общество, очевидно же, что мое равнодушие дало сбой, и вместо этого я веду себя… в общем, совсем не так, как обычно. В жизни я правда намного спокойнее, это сейчас по мне можно писать зарисовку «Из жизни неврастеника». Потому что Роман Тихомиров сидит напротив и меня разглядывает.

— Ты не мог бы оставить меня? — мне удалось выдавить улыбку. — Я немного занята. Покидай мяч, кажется, этим ты занимался… и вообще, предлагаю разделить помещения. Ты заберешь себе второй этаж, а я – первый. Женский туалет как раз внизу, очень удобно, я считаю.

Тихомиров долго молчал, а потом сказал:

— Не хочу я делиться.

— В каком смысле – не хочешь?

— В прямом. Мы можем работать сообща.

Да он издевается надо мной!

— Сообща у нас не выйдет, Ром. Я пыталась… сообща, но ты наглядно показал, что это невозможно. Видимо, для нас это не работает. Поэтому ты отправляйся кидать мяч, а я позабочусь об остальном.

Тихомиров сжал челюсть, явно придерживая рвущиеся наружу эмоции. Выглядел он так, словно и у него с равнодушием ничего не получалось, хотя он, быть может, и не придерживался этой волшебной мантры.

— Зачем ты так со мной?

— Как.

— Как с ненадежным дурачком.

Тут, признаться, я не удержалась и злобно хмыкнула.

Тихомиров тут же вспыхнул:

— Знаешь… Соболева. Ты вообще не изменилась – как раньше помыкала всеми, точно личными марионетками, так и сейчас… а я тебе не марионетка, ясно? И не дурачок. Меня нельзя вышвырнуть прочь, как только я сделал что-то не так. С людьми так нельзя.

— Только с канатами, ты это успешно продемонстрировал.

— Ведешь себя как сука.

— А ты – как настойчивый хрен, хотя давно мог свалить в спортзал и несказанно порадовать нас обоих.

Роман зло рассмеялся:

— А знаешь… мне не раз говорили, что я зря с тобой связался. Что такие, как ты, не для меня, что я не потяну. А я, дурак, отмахивался и никого не слушал… до тех пор, пока ты не вышвырнула меня в одночасье, как нашкодившего щенка. И все, а дальше хоть сдохни – тебе плевать. Вот такая ты.

У меня с лица сошли все краски.

Смерив Романа тяжелым взглядом, я сказала:

— Во-первых: никогда и ни при каких обстоятельствах я бы не вышвырнула за порог щенка, как ты выразился. Во-вторых, говоря твоими словами, Тихомиров: нашкодил ты знатно. Хотя я понимаю твою попытку демонизировать меня и возвысить себя, но ты все же берегов-то держись. Этотыпредпочел попойку с друзьями и левыми девками, кинув меня на произвол судьбы, так какого черта ведешь себя, как жертва? — со злости я швырнула телефон на стол и вскочила сама, не в силах усидеть на месте. Беседа уже давно перестала быть чинной, обиды так и просились наружу.

Роман тоже вскочил, его стул шумно грохнулся на пол:

— Да потому, что это была мелочь, понимаешь? Одна мелочь, за которую ты меня сразу же казнила, да так, что я и пикнуть не успел. Кто вообще так делает? Сразу сваливает в закат после первой трудности, оставляя за собой руины?! Ты, блин, уничтожила меня своим поступком, понимаешь или нет?

ГЛАВА 8

Ненадолго в кабинете повисла тишина.