Между нами горы

– Тогда я не выжил бы.

– Значит, вы приняли верное решение.

– Но сейчас мы с вами могли бы пировать.

– Есть и другой вариант: гризли мог бы сейчас облизывать лапы, полакомившись вами на ужин и закусив мной.

Я сделал большие глаза.

– Вы смотрите фильмы ужасов?

– Нет, а что?

– Что за мрачные фантазии!

– Я начинала в местной газетенке, смаковавшей преступления. Наверное, слишком насмотрелась на фотографии людей, воображавших, что им ничего не угрожает. Иногда безопаснее не выяснять, что там за шум у вас за дверью.

Я усадил ей на грудь Наполеона, успевшего при этом лизнуть меня в лицо. Приладив ему на лапки самодельные валенки, я почесал его за ухом. Он зарылся в спальный мешок и исчез из виду. Я потянул за собой сани. Этот день обещал получиться самым долгим за весь наш путь.

К середине дня мы преодолели пару миль. Неплохое расстояние, но меня оно изрядно измотало.

– Почему бы вам не передохнуть? – нарушила молчание Эшли.

Я остановился, уперся руками в колени и, глубоко дыша, кивнул.

– Действительно, почему?

Я освободился от ремней и затолкал сани под ближайшее дерево.

Еще шаг – и подо мной разверзлась бездна, и я не успел сгруппироваться. Оба мои снегоступа сложились пополам, я задохнулся и провалился в снег по самый подбородок. От боли в ребрах я чуть не лишился сознания. Я угодил по колено в воду, ощущение было такое, словно я нахлебался ледяной жижи.

Я машинально повернулся и схватился за то, что попалось мне под руку, чтобы задержать падение, – за наши «сани». От моего рывка они завалились на бок, Эшли и Наполеон полетели в снег – она с криком, он с визгом.

Я пытался не дать засосать меня снежной ловушке и потоку под ней. Опереться было не на что, от боли в груди все тело скручивало судорогами. Я собрался с силами и с духом и подтянулся, потом еще и еще, медленно выбираясь из предательской ямы. Мокрый снег оказался коварен, как зыбучие пески.

Наконец я выполз на твердое место и обессиленно замер. Эшли лежала в нескольких футах от меня, тяжело дыша, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и стиснув зубы. Я подполз к ней и проверил ее зрачки. Они первыми реагируют на шок.

Она взглянула на меня, потом перенесла внимание на какую-то точку в небе. Этому она научилась в тхэквондо.

Я вылез из ловушки мокрый по пояс. Нам сильно досталось, мы лишились огня, я не мог высушиться, переход через эту чертову долину приходилось отложить минимум на день. Нельзя же было двигаться дальше в мокрой одежде! Лучше было позволить ей замерзнуть, чем прилипнуть к телу. Еще больше опасности представляла мокрая обувь. Я оглянулся на наши сани и увидел в них дыру. Видно, когда я за них ухватился и перевернул, их порвало подвернувшимся камнем или корягой примерно там, где располагались плечи Эшли.

Я приподнял ее голову, расстегнул спальный мешок и внимательно осмотрел сломанную ногу. Нового перелома, к счастью, не произошло, угол поворота ноги не изменился, но, конечно, все нежные связки, только-только начавшие заживать, не могли не повредиться. Нога распухала буквально у меня на глазах.

Вариантов у нас было совсем немного.

Первый – вырыть в снегу пещеру, залезть туда и забиться в спальные мешки. Но это только отсрочило бы решение проблемы. Моя одежда, а главное, обувь превратились бы в ледышки, мы не ушли бы ни на фут дальше и еще больше изголодались бы. Сам я как будто не пострадал, моя куртка лежала в спальнике Эшли, но у меня не было запасных носков: обе пары были на мне для тепла. Только где оно теперь, тепло?.. Днище саней было продырявлено, при любой попытке тянуть их дальше отогнувшийся кусок стал бы якорем, мешающим движению.

Если бы была возможность высушить ноги и согреть их, то я смог бы двигаться. У нас была еще одна пара носков, но они были на Эшли. Проблема сводилась к обеспечению сухости моих ног и к починке саней.

Я обхватил голову руками. Час назад наше положение было плохим, но сейчас оно стало попросту безнадежным.

Решения у меня не было, но я знал одно: надо пошевеливаться. У меня уже начали лязгать зубы.

Я сел, снял гетры, ботинки, обе пары носков.

– Знаю, сейчас вам не до разговоров со мной, – обратился я к Эшли. – Но нельзя ли позаимствовать у вас носки?

Она кивнула. Я увидел, что костяшки ее пальцев остаются белыми.

Я снял с нее носки, завернул ее ноги в свою куртку и аккуратно застегнул на спальном мешке молнию.

Пух, обеспечивающий теплоизоляцию спального мешка, необходимо держать сухим, поэтому у него есть водонепроницаемая оболочка. Я снял ее со своего мешка и с мешка Эшли, запихал свой мешок в рюкзак, натянул носки Эшли, опустил ноги в оболочки, затянул на икрах тесемки, сверху надел ботинки, зашнуровал их, не забыл и про гетры. Неважное решение, но ничего лучше придумать было нельзя. Я сделал несколько шагов. Ощущение было такое, будто я воспользовался обувью астронавтов, побывавших на Луне.

Мои снегоступы были безнадежно испорчены: погнулись в середине вместе с рамами. Еще немного – и они бы переломились. Но гораздо важнее было разобраться с санями.