Между нами искра

— Если ты в очередной раз заикнешься про «груз ответственности», я уйду из этой квартиры.

Стелла не поднимала головы.

— Я не против учиться вождению, просто руки еще не дошли. Курсы стоят дорого, и двух машин мы себе позволить не можем. На работу я хожу пешком, поэтому не понимаю, какая беда в том, что я не умею водить. И когда ты выходила за меня замуж, — Джордж старался не повышать голоса, — ты знала все мои недостатки. А теперь ты хочешь изменить меня в корне? Это не по правилам.

— Мне нужно услышать от кого-то, надо ли продолжать попытки забеременеть, — сказала Стелла, глядя на свои колени. — Я растерялась и не могу сама принять решение.

— Но мы живем иначе, Стелла. Ты хочешь, чтобы мы действовали, как другие люди. — Джордж глубоко вздохнул. — Давай немного подождем. Тебе нужно расслабиться. Говорят, когда стараешься забеременеть, нельзя волноваться…

— Давай-давай, продолжай, просто супер. — В сарказме Стеллы не было ни капли юмора. — Хочешь сказать, твои сперматозоиды чувствуют мою тревогу и отказываются работать с яйцеклетками слабонервной женщины?

— Конечно же, я не это хотел сказать.

— Может, твоим сперматозоидам просто не нравятся мои яйцеклетки. Может, мы не приспособлены для того, чтобы иметь детей. Может, мы просто отталкиваем друг друга, потому что мы не пара. Как магниты с одноименными полюсами.

— Как магниты, — повторил Джордж.

— А может, у тебя просто неактивные сперматозоиды, у которых нет четкого мнения, потому что его нету тебя, вот они и сбиваются с пути. — Стелла зло тряхнула головой. — Я думаю, что наука не все может объяснить. Может, нам с самого начала не нужно было сходиться и наши тела знают об этом.

Джордж отступил назад.

— То есть нам нужно разойтись и завести детей с другими партнерами? Как ты можешь такое говорить?

Стелла смотрела прямо перед собой, словно и не слышала его.

— Я думал, мы счастливая пара и будем жить вместе до старости, — сказал Джордж. — Совместный остеопороз, одеяла на коленях, кресла-качалки.

— Это было раньше, — возразила Стелла. — Потом мы попробовали завести ребенка, и все пошло под откос.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, — ответила Стелла.

* * *

Джордж хотел забыть тот разговор и никогда в жизни о нем не вспоминать.

Он убрал со лба прядь волос.

Взглянув на потертый ковер в бывшей комнате Стеллы, он сделал глубокий вздох и постарался сосредоточиться на восторженных криках, доносившихся со двора.

Наконец он поднялся с матраса, посмотрелся в зеркало, отметил складку между бровей и заставил себя улыбнуться.

Потом понаблюдал, как постепенно угасает улыбка у его отражения. Прошло еще несколько минут, прежде чем Джордж сумел присоединиться к празднеству.

37

Хелен выливала в раковину воду из тазика, в котором мыла посуду, когда услышала отчетливые шаги матери вниз по ступеням.

— Сейчас будет пиньята! Все во двор! — мелодично пропела она.

Хелен ополоснула тазик, вытерла руки кухонным полотенцем и вышла в сад.

— Привет. — Нейтан потерся щекой о ее щеку. Муж приехал уже полчаса назад, но они еще не виделись. Приветствие показалось Хелен слишком вежливым. После стольких лет в браке Хелен рассчитывала на что-то большее, чем простая вежливость.

— Рада, что ты здесь, — сказала Хелен.

— А я нет, — ответил Нейтан. — Твой отец донимает меня.

Она заметила на клумбе комковатую бежеворозовую лужицу. Видимо, кого-то из детей вырвало.

Хелен оглянулась на мать и забросала рвоту землей, пока никто ее не заметил.

К ним подошла Стелла.

— Как великосветски.

— Наверно, кто-то из детей объелся.

Стелла усмехнулась.

— Да уж конечно. — К удивлению Хелен, сестра взяла ее под руку. — Давно меня не тошнило на мамину клумбу.

Хелен смотрела, как мать вешает ослика на крючок от одежной вешалки, привязанный к бельевой веревке. С чего ей вообще пришло в голову устроить пиньяту? В детстве их так не баловали, девочки знали об этой забаве только из книг и телевизора, так же как о выпрашивании сладостей на Хэллоуин или о шоколадных рождественских календарях. Вероятно, прежде мать считала пиньяту бездуховным иностранным развлечением. А теперь она, наверно, увидела ее в какой-то телепрограмме и решила шагать в ногу со временем. Хелен вдруг поняла, что ненавидит пиньяты, и ближе притянула к себе Стеллу.

Сестра удивленно взглянула на нее, но промолчала.

Хелен с жалостью посмотрела на ослика. Конечно, он не настоящий — небрежно склеенный из разноцветной гофрированной бумаги, он и на ослика-то толком не похож, — но все-таки это занятие отдавало жестокостью, о которой Хелен не хотелось думать.

В саду собирались люди, осторожно подходили поближе, утопая каблуками в траве.

Хелен заметила движение за окном сарая и жестом позвала отца выйти.

Изнутри донеслись шорох и поскребывание, и наконец отец появился на пороге.

— У тебя великолепная лужайка, — сказала Адель матери.

Хелен, наверно, подпрыгнула бы от радости, услышав такой комплимент, а мама только кивнула.

Голди приковыляла из сарая и стала обнюхивать землю, которой была замаскирована рвота. Стелла, захлопав руками, отогнала ее от клумбы.