Между нами лёд (СИ)

Внезапно Татьяна ощутила, как теплые сильные руки буквально обволакивают её, а

затем заключают в объятия. От неожиданности она вздрогнула, медленно открыла

глаза и увидела Евгения, брови которого, как две грозовые тучи, нависли у

переносицы и показывали беспокойство. Его губы сжались в тонкую линию и заметно

побледнели.

Краем сознания Татьяна понимала, что эти объятия спонтанны и в какой-то

степени, наверное, неправильны, но как только она оказалась в них, ей стало так

тепло и спокойно, что даже накативший на неё страх, кажется, отошел на второй

план.

— Пойдём, — тихо сказал Евгений, будто боялся нарушить это внезапное перемирие

между ними, вызванное неожиданной близостью. — Мы должны их поддержать.

Громов чувствовал на себе взгляды всех коллег по сборной, которые стояли рядом,

но ему было плевать. Сейчас ему важны были чувства Тани и эти кривоногие

юниоры, которым он начал сопереживать из-за своей партнерши.

Евгений посмотрел Тане в глаза и увидел в них изумление. Да он и сам,

признаться, шокирован тем, что может сострадать, да ещё и переживать о страхах

новой партнерши, которые могут вернуться после увиденного, если правильно это

не пережить. Только знал ли сам Громов, как нужно это делать? Он сам до сих пор

не отпустил трагедию, которая случилась в его семье больше десяти лет назад.

Алексеева продолжала смотреть на мужчину, стоя с чуть запрокинутой головой и не

выпутываясь из его объятий. Этот его порыв был очень приятен. Она впервые за

долгое время почувствовала себя защищенной. Она понимала, что Евгений искренне

хочет помочь ей справиться с той бурей эмоций, что сейчас разгоралась внутри

неё.

— Х-хорошо, — дрогнувшим голосом ответила она.

Громов медленно убрал от неё руки, успокаивающе проведя ими по спине девушки.

После он молча взял её за руку и повел вниз, к ребятам. Когда они спустились,

Евгений уладил вопрос со службой безопасности, объяснив, кто они такие. Татьяна

подошла к юной фигуристке, лежащей на носилках. Её готовили к транспортировке в

больницу.

— Привет, — тепло улыбнулась Алексеева, наклонившись к ней. Но улыбка на губах

Тани долго не продержалась, и из её глаз покатились слёзы, которые она очень

долго пыталась сдержать.

— Татьяна, — с трудом, но распознала свою собеседницу пострадавшая фигуристка,

щурясь от яркого света, который после удара головой об лёд доставлял ей боль, —

здравствуйте! Не плачьте, п-пожалуйста…

— Я не плачу, малышка, нет, — Татьяна судорожно стала качать головой, торопливо

вытирая слёзы, а затем взяла её за руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне страшно, — вздохнула она. — Что теперь будет?

Громов тем временем нашел взглядом партнера девушки. Он сидел на скамейке возле

борта катка, опустив голову и закрыв лицо ладонями.

— Ты не там, где должен быть, — строго произнес он, подойдя к юноше.

Молодой человек поднял голову, и Громов заметил его покрасневшие глаза.

— Простите, я… — юноша снова закрыл лицо ладонями. — Я не могу туда идти, я не

могу смотреть ей в глаза. Что я скажу? Что скажу её родителям?

— Я не буду врать тебе и говорить фразы вроде «ты ни в чем не виноват», —

серьезно ответил Евгений, садясь рядом с ним. — Но раз ты навредил её телу, так

хотя бы не навреди душе. Будь рядом. Вы партнеры.

Несколько секунд молодой человек молчал, изредка шмыгая носом.

— Пойдем вместе? — предложил Громов, положив ладонь на его плечо.

— Хорошо, — после небольшой паузы согласился юноша.

Через несколько секунд он вместе с Евгением подошел к носилкам, стоящим возле

них Татьяне и врачу сборной.

— Привет, — Громов быстро пожал руку врачу, которого неплохо знал, а затем

отошел с ним в сторону. — Всё серьезно?

— Ушиб либо сотрясение как минимум, возможно аксональное повреждение и не

исключено внутреннее кровоизлияние. Без компьютерной томографии точно сказать

не могу.

— Оставите её здесь или повезете в Москву? — Евгений на мгновение перевел

взгляд со своего собеседника на Таню, которая снова начала плакать. Громов

понимал, что нужно скорее её отсюда уводить.

— Обследование сделаем здесь, у нас есть договоренность на такой случай, а

лечение, конечно, в Москве. Если её состояние будет удовлетворительным для

транспортировки.

— Я пришлю тебе сообщением номер хорошего врача в столице, скажешь, что от

меня.

— Спортивный врач?

— Нет, — качнул головой Громов, снова бросив взгляд на Татьяну. — Но благодаря

ему я сейчас здесь.

***

— Идём, Таня, пожалуйста, — Громову требовалось

прикладывать усилия, чтобы вести Алексееву к выходу. — С ней всё будет хорошо,

там ничего страшного.

— А если нет? — продолжала плакать его партнерша, и Евгений чувствовал, что

вот-вот это перейдет в истерику.

— Таня, я тебя очень прошу, подумай о себе, — строго произнес Громов,

останавливаясь, когда они уже вышли на улицу.

Громов обхватил её лицо своими ладонями и приподнял его, вынуждая Татьяну

посмотреть ему в глаза. Он намеревался прочесть нотацию о том, что она должна уметь

переключаться, что она спортсменка и необходимо быть сильной, но… Встретившись

с заплаканными, но от того не менее красивыми карими глазами, он на несколько