Между нами лёд (СИ)

секунд растерялся. Всё ещё стоящие в этих глазах слёзы делали их глубже и

прекраснее. Евгений не мог оторваться.

— Что? — дрогнули припухшие от слез губы Тани.

— Ничего, — тихо на выдохе ответил Громов, поглаживая её щеку большим пальцем.

Татьяна моргнула и стоящие в глазах слезы сорвались вниз черной, из-за потекшей

туши, дорожкой, покатившись по щекам.

Евгений не мог понять, что за странное чувство нахлынуло на него. Почему боль

чужого человека так сильно отзывается болью в его душе? Но думать и что-то

анализировать сейчас хотелось в последнюю очередь. В первую же хотелось прижать

Таню к себе ещё ближе. И противиться этому чувству было отчего-то невероятно

сложно. Громов ближе наклонился к её лицу. Между ними оставались считанные

миллиметры.

— Увезли! — громко крикнула им Ксения, выходя из ледового дворца.

Громов и Алексеева, подобно застуканным школьникам, резко отпрянули друг от

друга. Евгений был как никогда близок к тому, чтобы убить Ксюшу.

— Таня! — заметив заплаканное лицо подруги, Ксения подбежала к ней, крепко

обнимая.

От этого жеста Громов ощутил целый букет эмоций. Он завидовал, что Ксюша может

так открыто проявлять эмоции, сострадать и не чувствовать себя отвратительно

из-за этого. В то же время Громов вдруг приревновал Таню к ней. Ему сейчас

хотелось успокаивать её.

— Пойдём, у тебя ещё есть время до тренировки, — Ксюша взяла подругу за руку и

повела к гостевому дому. — Я позабочусь о ней, Женя!

Громов с трудом уговорил себя натянуто улыбнуться и проводил девушек взглядом.

***

На ужин Татьяна не пошла. Она с трудом избавилась от общества Ксении, убедив в том, что ей нужно немного побыть одной. Она не понимала своих эмоций. Страх от увиденного днем отошел на второй план по сравнению с тем, что случилось между ней и Евгением. Со стороны это всё, конечно, могло выглядеть совсем непримечательно. Подумаешь, обнялись, подумаешь, спустились вниз держась за руки… Что они, раньше за руки не держались? Держались. И много. Специфика работы у них такая. Но из-за эмоций, которыми они оба были окутаны в тот момент, эти прикосновения несли совсем другой, более глубокий оттенок. Татьяне было страшно, что так близко восприняла эту близость из них двоих только она одна. Хотя в тот момент, когда они стояли у ледовой арены, и Громов с абсолютно несвойственной ему нежностью обхватил её лицо своими ладонями, Тане даже показалось, что он хотел её поцеловать. Впрочем, она узнала бы это наверняка, если бы не Ксюша.

Первые минуты тренировки Алексеева и Громов не разговаривали друг с другом. Им обоим было неловко. Евгений был рад, что сейчас они были без тренера и хореографа, иначе от их опытных взглядов не укрылось это подозрительное безмолвие.

Они выполнили вращение в парной либеле, а после неё перешли в вертикальное вращение. Таня почти осталась в ласточке, положив руку на голень и согнув ногу. Громов, выпрямив спину, положил одну ладонь на талию партнерши, а вторую на внутреннюю поверхность её бедра. Так высоко, что у Алексеевой на секунду перехватило дыхание.

Когда они оказались рядом после выполненного вращения и их взгляды встретились, Евгений почувствовал, что нужно как-то начать разговор.

— Почему не пришла на ужин? — поинтересовался он.

— Не хотелось есть, — слукавила она. Есть хотелось, видеться с партнером — нет.

— Тогда предлагаю перекусить после тренировки, — как можно более непринужденно произнес Громов. Он на мгновение ощутил себя стеснительным школьником, который не знал, как подобраться к понравившейся девочке. Это чувство ему не нравилось. Обычно в женском обществе он такого не испытывал. — Отказы не принимаются, — безапелляционно добавил он, переборов это странное смущение.

— Я пришла! — обозначила своё присутствие Ксения, подходя к скамейке и начиная торопливо снимать чехлы с коньков.

— Зачем? — не понял Громов, указав ладонью в её сторону.

— Я попросила Ксюшу помочь мне с работой над прыжками, — ответила Татьяна, поправляя рукава черной водолазки.

— Но я уже работаю с тобой над прыжками, — начал заводиться Евгений.

— Ну, ты мужчина, а Ксюша — девушка, — пыталась оправдаться Алексеева, смотря на подругу и мысленно умоляя её подъехать к ним быстрее.

— Но техника прыжков одинакова для всех, — почти рычал Громов.

— Лишняя помощь не помешает, — из последних сил сохраняла спокойствие Таня.

— В том-то и дело, что лишняя, — вслух произнес Евгений, несмотря на то, что Ксюша уже была рядом.

Он отъехал на другой конец катка, решив поработать отдельно. До него дошло, что Таня попросту боится остаться с ним наедине. Громова удивляло то, что это случилось не после всех их ссор на льду, а тогда, когда он проявил заботу и нежность. Видимо, эти чувства не для него и развивать их дальше не стоит.

Громов стоял у борта катка, скрестив руки на груди, и наблюдал за прыжками в исполнении своей партнерши. Он с недовольством признал, что Ксении действительно удалось превратить постоянно недокрученный риттбергер Тани в красивый и, главное, чистый тройной прыжок.