Между нами лёд (СИ)

— Я хочу поговорить с тобой, — хрипло попросил Евгений, делая вдох и пытаясь унять странное, совершенно не поддающееся контролю волнение. — Пожалуйста, Таня, давай поговорим.

Громов вновь протянул к ней свои руки, и Таня заметно напряглась, делая шаг назад, с опаской смотря на Евгения. Но он, к её огромному изумлению, бережно взял её ладони в свои, как-то умоляюще заглядывая в глаза. Таня забыла как дышать. Невероятно нежный жест. Поразительно нежный взгляд. Она вновь попыталась вздохнуть, но легкие будто сковало. Всё вокруг словно перестало существовать на эту долю секунды. Перестал существовать огромный и гудящий ледовый дворец. Перестали существовать болельщики. Перестали существовать судьи, ждавшие Таню в зоне оглашения оценок, а Громова — на льду.

— Поцелуй меня, — губы Евгения дрогнули, растягиваясь в улыбке. Но не самодовольной или холодно-заносчивой, а самой что ни на есть искренней и светлой. Таня не заметила, как и на её губах появилась улыбка. Громов и так был безбожно хорош собой, а такая улыбка делала его ещё совершеннее. — Поцелуй меня на удачу, Таня. В прошлый раз, на олимпийских играх, это сработало.

Таня смущенно опустила голову, смотря на большие и горячие ладони Громова, бережно сжимавшие её хрупкие и холодные. Яркий температурный контраст, рождавший тепло, разливающееся по телам их обоих.

— Ты торопишь события, Евгений, — улыбнулась Таня, снова встречаясь с ним взглядом и краем глаз замечая, как начинают негодовать судьи. Громову пора на лёд, а иначе ему грозит дисквалификация. — Да и тогда, на олимпийских играх, твоя победа была в моих интересах. А теперь давай как-нибудь сам…

Ладони Тани выскользнули из рук Громова подобно полотну тончайшего шелка. Евгений сжал свои ладони, пытаясь удержать её, но ничего не вышло. Таня быстро удалялась от него. Он проводил её взглядом, в котором смешалась и влюбленность с надеждой на что-то светлое, и легкая грусть от её отказа на просьбу о поцелуе, и восхищение.

— Когда-нибудь я тебя выпорю, Татьяна, — произнес себе под нос он, вновь самодовольно улыбнувшись и переступая на лёд.

«Tatiana Alexeeva and Ilya Tomilin have earned for the free program 74.90 points. They are currently in the first place!»

Татьяна, сидевшая на небольшом диванчике между Ильей и Арсением, закрыла лицо ладонями, наклоняясь к своим коленям. О таком она и не мечтала. Да, с Женей она зарабатывала больше баллов. Да, это всего лишь этап гран-при. Даже на чемпионате России конкуренция будет больше и жестче. Но факт оставался фактом. Выступить осталось только Жене с Алисой, а это значит, что они с Ильей точно останутся вторыми. И это при том, что ещё вчера третье место по итогам короткой программы казалось верхом того, чего они могут добиться. Но сейчас всё менялось. В лучшую сторону. И теперь оставалось лишь так же хорошо откататься завтра в произвольной программе, окончательно занять место на пьедестале и право отправиться на финал гран-при в Канаду, который пройдет там в ноябре.

— Ты прекрасна, Таня, — прошептал ей Арсений, ласково потирая ладонью спину, переживая, что в своем коротеньком белом платье из тонкой ткани она уже успела несколько раз замерзнуть.

— Всё благодаря тебе, — тепло улыбнулась она, выпрямляясь и целуя тренера в щеку, — благодаря вам! — Она повернулась в другую сторону, поцеловав теперь Илью, явно смущая его таким жестом.

Самое сложное на сегодня в плане физическом было для неё позади. Теперь, уняв легкую дрожь в теле, Таня подошла как можно ближе к борту ледовой площадки, желая посмотреть программу Жени с Алисой. Что бы там ни было, но она переживала за них. Переживала за него.

— Готова? — Евгений вопрошающе приподнял брови, вглядываясь в зеленые глаза партнерши и ободряюще проводя ладонью по плечу.

— Готова, — вздохнула Алиса, опуская взгляд вниз, видя, как черные коньки Жени начинают расплываться перед глазами и удваиваться…

========== Конец эпохи ==========

«Representing Russia — Аlisa Kalinina and Evgenij Gromov!»

Евгений крепко сжал ладонь Алисы, а затем они приветственно повернулись к болельщикам и судьям. Калинина ждала этого момента несколько первых мучительных недель после аварии. Ждала, как вернется в этот сумасшедший ритм, в эту борьбу с собственным телом, с самой собой и с соперниками. Ждала, что вернется к нему. Предвкушала вновь услышать, как их имена объявят вместе. Услышать оглушительные аплодисменты, адресованные только им двоим. И почувствовать, вот прямо как сейчас, его твердую уверенную ладонь поверх своей.