Между нами лёд (СИ)

А вот Таня и Арсений продолжали без единого слова стоять рядом и смотреть куда-то в пол. Арсений чувствовал гнев, смешавшийся с пустотой. Странное, отравляющее чувство. Его любимая женщина расклеивалась, падала, плакала. А он находился где-то в стороне. Последние месяцы Арсений постоянно осуждал Громова за то, что тот, догадываясь как несладко Тане, ни разу не помог ей, не оказался рядом. И только сейчас Мельников понимал, что сам был не лучше. Он такой же. Возможно, даже хуже. Ведь он не пренебрегал видеться с ней каждую ночь и заниматься сексом, оставляя для себя это удовольствие несмотря на то, что днем между ними снова нависали немые обиды и невысказанные претензии.

Таня в ту минуту и вовсе переживала сразу за четырех людей одновременно. За Алису, которую прекрасно понимала, потому что тоже упала на чемпионате Европы, будучи в паре с Громовым. За самого Громова, который, несмотря на свои не самые лучшие человеческие качества, такого не заслужил. Спортсменом он был великим и легендарным, и такие оценки для него — кошмар наяву. За Арсения, который видел собственными глазами боль любимой женщины. И, наконец, за себя, понимая, что в таком состоянии Громов вряд ли сможет нормально с ней поговорить. Он снова будет во власти не самых хороших эмоций. И в последний раз такой разговор закончился фразой «ты — никто».

***

Евгений сидел на кушетке в подтрибунном помещении напротив медицинского кабинета, ожидая, пока оттуда выйдет Алиса. В коридоре кроме него никого не было, и это было поводом для радости. Меньше всего Громову сейчас хотелось видеть глаза журналистов или коллег, в которых читались бы либо насмешка, либо жалость. Ни того, ни другого Женя в свой адрес не переносил.

— Тебе стоит выплатить мне моральную компенсацию, — рядом раздался тихий женский голос, вынуждая Громова поднять голову. На кушетку опустилась миниатюрная молодая женщина, бывшая канадская одиночница, закончившая карьеру год назад — Эми Стайз.

— За что? — устало поинтересовался Евгений, закрывая глаза и запрокидывая голову назад. Он был недоволен тем, что его одиночество, так необходимое сейчас, было нарушено.

— За то, что я приехала сюда из Ванкувера, ожидая вашего с Алисой зрелищного возвращения, — улыбнулась Эми, поправив высокий хвост, желая выглядеть лучше.

— Боюсь, что мне самому сейчас нужна моральная компенсация.

Эми с сочувствием вздохнула, наслаждаясь возможностью бесстыдно разглядывать Женю, находившегося на расстоянии вытянутой руки. И даже меньше.

— Может, тебе стоит подумать о том, чтобы переехать к нам и начать карьеру тренера? — несмело предложила она, а затем вздрогнула, когда Громов резко открыл глаза и перевел на неё холодный взгляд.

— На Олимпиаде ко мне уже подходили по этому поводу, — строго, но с изрядно резавшим уши акцентом, произнес Евгений, — я не знаю, что должно произойти, чтобы я бросил всё и переехал в Канаду.

Эми поджала дрогнувшие губы, опуская взгляд вниз. Она давно была влюблена в Громова, наслаждаясь им на льду, но, закончив карьеру, потеряла возможность видеть его в живую на соревнованиях. И теперь его неудача, пусть и вызванная плохой формой партнерши, а не его самого, могла стать поводом перетянуть его в Канаду и быть рядом, возможно, каждый день.

— Может, всё же скажешь, что должно произойти? — Эми понимала, что нарывается на неприятности, но она понимала и то, что второго шанса вот так поговорить с ним может и не быть, а потому шла до конца. — Вдруг я могу это устроить? — она попыталась улыбнуться, но волнение не позволило ей этого сделать.

— Я должен потерять всех, кого люблю, — озвучил Евгений, понимая, что это вряд ли зависит от назойливой канадской фигуристки.

— Да, — с сожалением вздохнула она, будто прочитав его мысли, — этого я устроить не смогу, но ты ведь понимаешь, что в Канаде ты был бы… живым богом!

— А сейчас я что, мертвый? — огрызнулся он, мечтая, чтобы она, наконец, оставила его в покое.

— Нет! — воскликнула Эми. — Но после такого выступления в российской Федерации фигурного катания тебе вряд ли будут рады.

— Мне там всегда рады, — прорычал Евгений, поднимаясь с кушетки и направляясь в раздевалку, решив дождаться Алису там.

***

— Этого не может быть… — бледными губами произнесла Алиса, сидя напротив врача их сборной. — Ты уверен?

— Тут такая концентрация хгч, что ошибки быть просто не может, — с глупой улыбкой ответил Антон, смотря на анализы и радуясь, что Алиса ничем не больна, и его опасения на этот счет не оправдались.

Калинина провела ладонями по лицу, пытаясь уложить в голове услышанное. Она никогда всерьез не думала о беременности, хотя и понимала, что пресловутые часики всё-таки тикают, а ей через пару месяцев исполнится двадцать восемь.

— Ты понимаешь, что это прекрасно, Алиса? — видя её растерянность, поинтересовался Антон. — Забеременеть так легко в твоем возрасте и с твоими нагрузками, особенно учитывая ещё и пережитую аварию. Это фантастика!

Калинина приоткрыла губы, чтобы хоть что-то сказать, но слов не было. Абсолютно. В голове белый шум. Пустота. Шок.