Между нами лёд (СИ)

« — Что вам больше всего нравится в Жене, как в партнере? — обратился к фигуристке журналист. Таня, с ярким румянцем на щеках от физических нагрузок, задумчиво поджала губы, которые норовили растянуться в улыбке. Её специально снимали так, чтобы было видно катающегося на заднем плане Громова.

— Он очень трудолюбивый, — начала отвечать Алексеева, от волнения одергивая вниз черную водолазку, — и очень надежный. Ещё он… очень думающий спортсмен. Это большая редкость сейчас. Он не слепо полагается на тренеров и врачей. У него у самого огромные познания в области фигурного катания и физиологии. Он активно этими знаниями пользуется, и это ему помогает.

— А что больше всего вам импонирует в Жене, как в человеке? — задал следующий вопрос корреспондент. Мысленно Алексеева обрадовалось, что Женю сейчас назвали человеком, а не мужчиной, как в прошлый раз. Это смущало гораздо меньше, и её ответ на этот вопрос не будут рассматривать с точки зрения их несуществующих отношений.

Таня обернулась назад, посмотрев, как Громов заходит на очередной прыжок, скользя по дуге назад, а затем вновь повернулась к камере.

— Он, опять же, очень умный, — улыбнулась она, — и добрый».

— И всё? — картинно оскорбился Громов, осуждающе посмотрев на смеющуюся партнершу и соседку.

— Тихо! — шикнула Таня, когда Женя начал отвечать на те вопросы, на которые минутой ранее отвечала она сама.

«— Как фигуристка она оказалась для меня приятным открытием, — серьезно отвечал Громов. — Таня может не выходить со льда по восемь часов, даже если чувствует какой-то дискомфорт или боль.

— А что вам больше всего нравится в ней, как в человеке?

Евгений на секунду опустил взгляд, задумываясь. Слишком сложно было уместить в пару слов всё то, что его привлекало в партнерше.

— Она непосредственная, добрая и… нежная, — Громов с придыханием и какой-то обреченностью произнес последнее слово, будто признавался самому себе в том, что этой нежности он больше не в силах противостоять.

Таня, раскатывавшаяся за его спиной, упала на спину. Громов услышал скрежет льда и звук удара и обернулся к ней. Даже с расстояния он видел, что Алексеева улыбалась, значит, ничего страшного не случилось.

— Не убилась, Плюша? — с улыбкой поинтересовался он, награждая её этим прозвищем за то, что допустила глупое падение».

Таня и Женя медленно повернули головы друг к другу. Они оба надеялись, что эту сцену вырежут, потому что к самому интервью она не относилась.

— Громов… — угрожающе произнесла его фамилию Таня, наливающимися бешенством глазами смотря на партнера. — Ты хоть понимаешь, что наделал?

Фигуристка яро ненавидела это прозвище и не находила в нем ничего милого. И то, что так её теперь будет называть вся страна, очень злило. Евгений испытал неожиданную радость от того, что между ними сидела Агния, своим присутствием не позволявшая Тане расчленить его прямо сейчас.

— Вон, смотри, обед показывают, — попытался отвлечь партнершу Громов и Алексеева недовольно поджала губы, переводя взгляд на экран.

« — Сейчас два часа дня, и мы вместе с Татьяной и Евгением обедаем в кафе, располагающемся неподалеку от ледового дворца, на который они вернутся сразу же после этого, — прокомментировал журналист, сидя за столом вместе с фигуристами. — Пользуясь случаем, хочется поговорить с вами о музыке, которую вы используете в своих программах. Нравится ли вам она в середине сезона также, как в начале?

Громов не любил такое пристальное внимание. Не любил, когда доставали с вопросами каждые полчаса. Когда Таня только рассказала ему об этой передаче, он рассчитывал, что их просто поснимают со стороны, а затем расскажут что-то закадровым голосом. Но вот то, что им не давали нормально поесть, окончательно выводило из себя. Однако необходимо было держаться очень вежливо, поэтому Женя заставил себя улыбнуться.

— Вы когда-нибудь ставили песню, которая вам нравится, на будильник? — поинтересовался он у журналиста.

— Ставил, — кивнул корреспондент, не совсем понимая, к чему был задан подобный вопрос.

— Ну и как? Продолжала ли она вам нравиться? — приподнял брови Громов.

— Не очень…

— Вот и ответ на ваш вопрос, — кивнул Евгений, ухмыльнувшись. — Мы слышим одну и ту же музыку по нескольку раз в день во время тренировок, и в определенный момент от неё уже начинает тошнить.

— Мне кажется, — включилась в разговор сидящая между мужчинами Таня, — что если посреди ночи включить нашу музыку, мы сразу же встанем в начальную позу.

— Не так давно, возвращаясь с тренировки, мы услышали по радио в машине песню, под которую катаем короткую программу, — с улыбкой вспомнил Громов, быстро переглянувшись с партнершей, которая кивнула, понимая, о чем пойдет речь. — И мы в одну секунду потянулись к переключателю станции.

Таня смущенно улыбнулась, вспоминая, как неловко они столкнулись ладонями в тот самый момент.

— А есть ли какая-нибудь композиция, под которую вам хотелось бы поставить программу, но вы по тем или иным причинам этого не делали? — не отставал журналист.

Громов обреченно посмотрел на остывающий стейк, призывно лежащий на тарелке.